Жизнь на войне была
временами не в меру тяжелой, но никто не роптал, не жаловался, потому что
всем доставалось поровну. “И столько они, кто дрался, с первых дней войны,
вынесли и выдержали, что хотелось верить: должно же для них выйти
особое, судьбой данное помилование, должна смерть от них отступиться, раз
они сумели до сих пор от нее уберечься”.…Когда же стал виден конец войне,
не одно сердце дрогнуло от щемящей надежды на скорое и чудесное
избавление от страха и смерти. Но не наступало передышки, хоть уже на
исходе были силы. Страшно становилось от мысли, что можешь не дожить
до победы… И самое тяжелое нравственное испытание выпало на долю
Андрея Гуськова перед самым концом войны: он, раненый, оказался в
госпитале недалеко от дома. Не выдержало его сердце, мысль о смерти, что
он может погибнуть в конце войны, не давала ему покоя, обратно на фронт
так не захотелось. Поддавшись какому-то не вполне осознанному чувству,
Андрей выбрал для себя наихудший исход, жизненный выбор, гораздо более
тяжкий и горький, чем смерть от вражеской пули. Он подчинился инстинкту.
И сам сыт, и лесу польза. Не все семена ему в рот попадут, много и разроняет. Упадут семена на землю. Какие погибнут, а какие весной и прорастут...