Прочитайте фрагмент из романа л.н. толстого "война и мир" (4-й том). объясните общий смысл предложенного текста определите роль художественных средств изображения, объясните суть характеров, мотивы поведения, отношения или чувства персонажей, охарактеризуйте роль этого эпизода в произведении. "он спал опять тем же сном, каким он спал в можайске после бородина. опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто-то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в можайске. «жизнь есть всё. жизнь есть бог. все перемещается и движется, и это движение есть бог. и пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. любить жизнь, любить бога. труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий». «каратаев! » — вспомнилось пьеру. и вдруг пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в швейцарии преподавал пьеру . «постой», — сказал старичок. и он показал пьеру глобус. глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. и капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали ее, иногда уничтожали, иногда сливались с нею. — вот жизнь, — сказал старичок учитель. «как это просто и ясно, — подумал пьер. — как я мог не знать этого прежде». — в середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. и растет, сливается, и сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. вот он, каратаев, вот разлился и исчез."
«Он спал тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто-то, сам ли он, или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Всё перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев!»- вспомнилось Пьеру.
И вдруг Пьеру представился, как живой, давно забытый, кроткий старичок учитель, который в Швейцарии преподавал Пьеру географию. «Постой»,- сказал старичок. И он показал Пьеру глобус. Глобус этот был живой, колеблющийся шар, не имеющий размеров. Вся поверхность шара состояла из капель, плотно сжатых между собой. И капли эти все двигались, перемещались и то сливались из нескольких в одну, то из одной разделялись на многие. Каждая капля стремилась разлиться, захватить наибольшее пространство, но другие, стремясь к тому же, сжимали её, иногда уничтожали, иногда сливались с нею.
- Вот жизнь,- сказал старичок-учитель.
«Как это просто и ясно, - подумал Пьер.- Как я мог не знать этого прежде. В середине бог, и каждая капля стремится расшириться, чтобы в наибольших размерах отражать его. И растёт, сливается, сжимается, и уничтожается на поверхности, уходит в глубину и опять всплывает. Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез».