Поэма «Медный всадник» была написана в 1833 году. В ней Пушкин в обобщенной образной форме противопоставляет государство, олицетворенное в Петре I (а затем в символическом образе ожившего памятника), и человека с его личными, частными переживаниями. С первых же строк вступления в поэме «Медный всадник» появляется образ Петра-реформатора, «полного великих дум», которые гений Пушкина отчеканил в литые формулы истории: Здесь будет город заложен Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно... Вступление к «Медному всаднику», этот гимн Петру и Петербургу, принадлежит к числу самых знаменитых произведений Пушкина. Но в этой поэме впервые поэт задумывается над тем, что с годами начинает беспокоить его все сильнее. Это противоречие «между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами». Поэма начинается с описания замыслов Петра: На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн... И думал он: Отсель грозить мы будем шведу. Здесь будет город заложен Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно, Ногою твердой стать при море. В поэме Петр выступает и как покоритель самой природы, ее стихии, как воплощение культуры и цивилизации над той дикостью и отсталостью, которые до него царили «на берегу пустынных волн». Замысел Петра осуществляется на протяжении ста лет. Император построил прекрасный город, «красу и диво полнощных стран», новую красавицу столицу, перед которой померкла старая Москва. Петербург воспринимается как памятник Петру I и силе его разума. С другой стороны видно воплощение иррационального, фантастического, нереального. Иррациональное начало в образе Петра I связано с его статуей: Ужасен он в окрестной мгле! Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта! Поэтому даже в тех строках, где Пушкин как будто бы славит дело Петра, уже слышна интонация тревоги: О мощный властелин судьбы! Не так ли ты над самой бездной На вгйсоте, уздой Железной Россию поднял на дыбы? «Железная узда» в знаменитом памятнике Петру превращается в окаменевшего, бесчувственного истукана, который, сорвавшись с места, преследует бедного обезумевшего Евгения: И во всю ночь безумец бедный, Куда стопы не обращал, За ним повсюду Всадник Медный С тяжелым топотом скакал. Медный всадник это, конечно, не Петр, который «могущ и радостен, как бой», который «весь, как божия гроза». Медный всадник — это превращение Петра, которое произошло (с ним и его делом) за минувший век. Несомненно, главным для автора становится резкий контраст между вступлением и основной, сюжетной, повествовательной частью поэмы. Зачем же нужен этот контраст? Какова его смысловая нагрузка? На этот вопрос удивительно точно ответил Д. Гранин в очерке «Два лика». Через всю поэму, через весь ее образный строй проходит двоение лиц, картин, смыслов: два Петра (Петр живой, мыслящий, «мощный властелин судьбы» и его превращение, Медный всадник, застывшее изваяние), два Евгения (мелкий чиновник, бедный, забитый, униженный властью, и безумец, поднявший руку на «строителя чудотворного»), две Невы (украшение города, «державное течение» и главная угроза городу и жизни людей), два Петербурга («Петра творенье», «юный град» и город углов и подвалов бедноты, город-убийца). В этом двоении образного строя и заключена не только главная композиционная, но и главная философская мысль Пушкина — мысль о человеке, его самоценности, будь то Петр I или Евгений. Медный всадник противостоит и живому Петру I как его трагическое превращение, и Евгению как символ бездушной государственности. Как пишет Гранин, «Пушкин с Петром против Медного всадника и с Евгением против Медного всадника». И если в начале поэмы подчеркнута несоизмеримость личности Петра I, поглощенного мыслью о судьбах России, и Евгения, с его убогими планами личного благополучия, то уже в конце первой части дистанция между ними резко сокращается. Забывший о собственной безопасности, охваченный тревогой за судьбу близких, Евгений нравственно вырастает в глазах читателя, вызывает его сочувствие. Герой становится олицетворением несчастных и обездоленных людей — жертв наводнения. И это возвышение Евгения закреплено в символическом рисунке поэмы. Сидя среди бушующих волн «на звере мраморном верхом», в классической наполеоновской позе («руки сжав крестом») позади бронзового монумента, герой становится в этот миг как бы подобием великана Петра, отчасти уравнивается с ним в масштабах. Затем уже во 2-ой части Евгений совершает героический поступок, отправившись в лодке «чрез волны страшные» к ветхому домику «у самого залива» жилищу своей невесты Параши.
Обычно любимыми героями становятся доблестные, отважные рыцари на настоящие подвиги, но в случае с повестью А. С. Пушкина «Капитанская дочка», в качестве любимого персонажа я выбрала девушку - Марию Миронову. В сущности, в честь нее автор и назвал так свое произведение. Маша была дочерью коменданта (капитана) Белогорской крепости и обладала в высшей степени благоразумным характером. Она знала, от кого ждать доблести, а от кого подлости.С появлением Петра Андреевича, все в жизни Марии изменилось. Он стал вхож в ее семью. Иван Кузьмич и Василиса Егоровна полюбили его как родного, а сама она чувствовала, что может полагаться на него как на друга. Человек, который был ей ненавистен, это Швабрин. Поручик долго добивался взаимности от девушки, но она все время отказывала. Тогда он стал распускать о ней грязные слухи. Песню, которую Гринев посвятил Маше, он бесцеремонно раскритиковал, а когда прояснилась настоящая причина его упорного злоречия, Гринев вызвал его на дуэль.
Гринев- мужественный юноша, честный, отзывчивый, прочный нравственный стержень, смелость и отвага, верность присяге, порядочность и передан носить любви ( бережет жизнь Маши) ( положительный образ дворянина) Швабрин- антипод Гринева. 1) не верит в Бога 2) смел и отважен, но в нем присутствуют задатки подлости, (еще до Пугачева) 3) не дорожит честью девушки 4) позже становится предателем Кр. характеристика : клеветник, кляузник, доноситель, тиран, трус, предатель Отталкиваясь от этого, пиши свое сообщение.
С первых же строк вступления в поэме «Медный всадник» появляется образ Петра-реформатора, «полного великих дум», которые гений Пушкина отчеканил в литые формулы истории:
Здесь будет город заложен Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно...
Вступление к «Медному всаднику», этот гимн Петру и Петербургу, принадлежит к числу самых знаменитых произведений Пушкина. Но в этой поэме впервые поэт задумывается над тем, что с годами начинает беспокоить его все сильнее. Это противоречие «между государственными учреждениями Петра Великого и временными его указами».
Поэма начинается с описания замыслов Петра:
На берегу пустынных волн Стоял он, дум великих полн... И думал он:
Отсель грозить мы будем шведу. Здесь будет город заложен Назло надменному соседу. Природой здесь нам суждено В Европу прорубить окно, Ногою твердой стать при море.
В поэме Петр выступает и как покоритель самой природы, ее стихии, как воплощение культуры и цивилизации над той дикостью и отсталостью, которые до него царили «на берегу пустынных волн».
Замысел Петра осуществляется на протяжении ста лет. Император построил прекрасный город, «красу и диво полнощных стран», новую красавицу столицу, перед которой померкла старая Москва. Петербург воспринимается как памятник Петру I и силе его разума.
С другой стороны видно воплощение иррационального, фантастического, нереального. Иррациональное начало в образе Петра I связано с его статуей:
Ужасен он в окрестной мгле! Какая дума на челе! Какая сила в нем сокрыта!
Поэтому даже в тех строках, где Пушкин как будто бы славит дело Петра, уже слышна интонация тревоги:
О мощный властелин судьбы!
Не так ли ты над самой бездной
На вгйсоте, уздой Железной Россию поднял на дыбы?
«Железная узда» в знаменитом памятнике Петру превращается в окаменевшего, бесчувственного истукана, который, сорвавшись с места, преследует бедного обезумевшего Евгения:
И во всю ночь безумец бедный, Куда стопы не обращал, За ним повсюду Всадник Медный С тяжелым топотом скакал.
Медный всадник это, конечно, не Петр, который «могущ и радостен, как бой», который «весь, как божия гроза». Медный всадник — это превращение Петра, которое произошло (с ним и его делом) за минувший век. Несомненно, главным для автора становится резкий контраст между вступлением и основной, сюжетной, повествовательной частью поэмы.
Зачем же нужен этот контраст? Какова его смысловая нагрузка? На этот вопрос удивительно точно ответил Д. Гранин в очерке «Два лика». Через всю поэму, через весь ее образный строй проходит двоение лиц, картин, смыслов: два Петра (Петр живой, мыслящий, «мощный властелин судьбы» и его превращение, Медный всадник, застывшее изваяние), два Евгения (мелкий чиновник, бедный, забитый, униженный властью, и безумец, поднявший руку на «строителя чудотворного»), две Невы (украшение города, «державное течение» и главная угроза городу и жизни людей), два Петербурга («Петра творенье», «юный град» и город углов и подвалов бедноты, город-убийца). В этом двоении образного строя и заключена не только главная композиционная, но и главная философская мысль Пушкина — мысль о человеке, его самоценности, будь то Петр I или Евгений. Медный всадник противостоит и живому Петру I как его трагическое превращение, и Евгению как символ бездушной государственности. Как пишет Гранин, «Пушкин с Петром против Медного всадника и с Евгением против Медного всадника».
И если в начале поэмы подчеркнута несоизмеримость личности Петра I, поглощенного мыслью о судьбах России, и Евгения, с его убогими планами личного благополучия, то уже в конце первой части дистанция между ними резко сокращается. Забывший о собственной безопасности, охваченный тревогой за судьбу близких, Евгений нравственно вырастает в глазах читателя, вызывает его сочувствие. Герой становится олицетворением несчастных и обездоленных людей — жертв наводнения. И это возвышение Евгения закреплено в символическом рисунке поэмы. Сидя среди бушующих волн «на звере мраморном верхом», в классической наполеоновской позе («руки сжав крестом») позади бронзового монумента, герой становится в этот миг как бы подобием великана Петра, отчасти уравнивается с ним в масштабах.
Затем уже во 2-ой части Евгений совершает героический поступок, отправившись в лодке «чрез волны страшные» к ветхому домику «у самого залива» жилищу своей невесты Параши.