Характеристика гамлета в трагедии у. шекспира. 1)образ героя 2)характер 3)как его характеризуют его поступки 4)как его характеризуют окружающие (можно с цитатами). !
Критика почти в один голос, несмотря на все различие мнений, отмечает эту темноту и непостижимость, непонятность пьесы. Гесснер говорит, что «Гамлет» – трагедия масок. Мы стоим перед Гамлетом и его трагедией, как излагает это мнение Куно Фишер, как бы перед завесой. Мы все думаем, что за ней находится какой-то образ, но под конец убеждаемся, что этот образ не что иное, как сама завеса. По словам Берне, Гамлет – это нечто несообразное, хуже, чем смерть, еще не рожденное. Гёте говорил о мрачной проблеме по поводу этой трагедии. Шлегель приравнивал ее к иррациональному уравнению, Баумгардт говорит о сложности фабулы, которая содержит длинный ряд разнообразных и неожиданных событий. «Трагедия „Гамлет“ действительно похожа на лабиринт» , – соглашается Куно Фишер. «В „Гамлете“, – говорит Г. Брандес, – над пьесой не витает „общий смысл“ или идея целого. Определенность не была тем идеалом, который носился перед глазами Шекспира… Здесь немало загадок и противоречий, но притягательная сила пьесы в значительной степени обусловлена самою ее темнотой» (21, с. 38). Говоря о «темных» книгах, Брандес находит, что такой книгой является «Гамлет» : «Местами в драме открывается как бы пропасть между оболочкой действия и его ядром» (21, с. 31). «Гамлет остается тайной, – говорит Тен-Бринк, – но тайною неодолимо привлекательной вследствие нашего сознания, что это не искусственно придуманная, а имеющая свой источник в природе вещей тайна» (102, с. 142). "Но Шекспир создал тайну, – говорит Дауден, – которая осталась для мысли элементом, навсегда возбуждающим ее и никогда не разъяснимым ею вполне. Нельзя поэтому предполагать, чтобы какая-нибудь идея или магическая фраза могла разрешить трудности, представляемые драмой, или вдруг осветить все то, что в ней темно. Неясность присуща произведению искусства, которое имеет в виду не какую-нибудь задачу, но жизнь; а в этой жизни, в этой истории души, которая проходила по сумрачной границе между ночною тьмою и дневным светом, есть… много такого, что ускользает от всякого исследования и сбивает его с толку" (45, с. 131). Выписки можно было бы продолжить до бесконечности, так как все решительно критики, за исключением отдельных единиц, останавливаются на этом. Хулители Шекспира, как Толстой, Вольтер и другие, говорят то же самое. Вольтер в предисловии к трагедии «Семирамида» говорит, что «ход событий в трагедии „Гамлет“ представляет из себя величайшую путаницу» , Рюмелин говорит, что «пьеса в целом непонятна» (см. 158, с. 74 – 97).
Город Коломна расположился в 103 км по автомагистрали Урал". Стоит он на месте слияния двух рек - Оки и Москвы и находится на юго-востоке Московской области. Сейчас Коломна - небольшой промышленный город, являющийся центром Подмосковья. На территории Коломны производят дизели, дизель-генераторы, магистральные тепловозы, сборные железобетонные конструкции, цемент, металлорежущие станки и другое. Экскурсию по городу, как всегда, начинают с центра. Здесь на территории Кремля, расположенного на высоком правом берегу, на слиянии рек Москва-река и Коломенка, есть несколько зданий, заслуживающих особого внимания. Это прежде всего Маринкина башня. Силуэт этого сооружения сейчас можно увидеть на коломенских сувенирах, на многочисленных фотографиях и картинах, его даже используют при праздновании массовых событий. Раньше Маринкина башня, еще называемая Коломенской, являлась сторожевой вышкой, охраняющей сухопутный подход к городу со стороны Московско-Рязанской дороги. Она самая высокая из всех подобных сооружений Коломны. Ее высота - 31 метр, диаметр - около 13 метров. Коломенский кремль окружен кирпичной стеной, которую возвели по указанию Василия III в 1525-1531 годах. Раньше он имел 17 башен, из которых четыри были проездными. Однако со временем Кремль потерял свое стратегическое значение, в итоге его стены и постройки жители начали разбирать на свои нужды. Удалось запретить это делать лишь в последнее время. Тем не менее, результатом таких действий стало то, что из всех существовавших башен сохранилось только шесть, а из ворот - только Пятницкие. В центре Кремля находится пятиглавый Успенский собор, заново отстроенного в 1672-1682 годах на месте разрушившейся белокаменной постройки времен Дмитрия Донского. На севере от собора стоит небольшая Воскресенская церковь. По преданию здесь венчались Дмитрий Донской и суздальская княжна Евдокия. Законченный вид кремлевскому ансамблю придает приземистая шатровая колокольня, к которой примыкает Тихвинский собор, выстроенный в псевдорусском стиле. В 2007 году был отстроен Ледовый дворец, в котором в данный момень проходят международные соревнования по конькобежному спорту.
В этой сказке очень хорошо показаны суть и характер человека. Человек корыстен от природы. Он всегда будет желать и добиваться чего-то большего, чем он имеет и может иметь. Редко кто знает меру и границу своих возможностей. Александр Сергеевич хотел показать, что за жадность и незнание этой грани люди наказывают себя сами. С одной стороны, старуху можно понять. Бедная женщина, ей надоело жить в нищете, и тут представилась возможность жить хорошо. Она совсем потеряла голову от возможностей и богатства, которые у нее появились. В этой сказке олицетворением зла считается старуха. Ей характерна зависть, злоба, скупость. Во всех сказках добро побеждает зло. В этой сказке добро учит и наказывает зло. Добро зло не уничтожает, а поучает — рыбка посмеялась над старухой. А. С. Пушкин хотел показать, что люди еще не поняли, что счастье не в богатстве. Он показал, насколько смешными выглядят люди в погоне за богатством. Рыбка в этой сказке выступает в роли добра, она олицетворяет добро. Рыбка готова была исполнить любые желания старухи, но не хотела служить оружием, с которого старуха хотела добиться величия. Старик же выступает в роли посредника. Ему ничего особенно не надо, он умеет довольствоваться тем, что имеет. Здесь идет сопоставление старика, бесхарактерного, бескорыстного, и старухи, жестокой, сварливой, жадной женщины. Поставив перед собой цель, нужно ее добиваться, а добившись, ею довольствоваться. Я считаю, что если человек добился многого, то он может для себя, конечно, желать еще, но надо это делать так, чтобы это было не в ущерб себе и другим.
эту темноту и непостижимость, непонятность пьесы. Гесснер говорит, что
«Гамлет» – трагедия масок. Мы стоим перед Гамлетом и его трагедией, как
излагает это мнение Куно Фишер, как бы перед завесой. Мы все думаем, что
за ней находится какой-то образ, но под конец убеждаемся, что этот
образ не что иное, как сама завеса. По словам Берне, Гамлет – это нечто
несообразное, хуже, чем смерть, еще не рожденное. Гёте говорил о мрачной
проблеме по поводу этой трагедии. Шлегель приравнивал ее к
иррациональному уравнению, Баумгардт говорит о сложности фабулы, которая
содержит длинный ряд разнообразных и неожиданных событий. «Трагедия
„Гамлет“ действительно похожа на лабиринт» , – соглашается Куно Фишер. «В
„Гамлете“, – говорит Г. Брандес, – над пьесой не витает „общий смысл“
или идея целого. Определенность не была тем идеалом, который носился
перед глазами Шекспира… Здесь немало загадок и противоречий, но
притягательная сила пьесы в значительной степени обусловлена самою ее
темнотой» (21, с. 38). Говоря о «темных» книгах, Брандес находит, что
такой книгой является «Гамлет» : «Местами в драме открывается как бы
пропасть между оболочкой действия и его ядром» (21, с. 31). «Гамлет
остается тайной, – говорит Тен-Бринк, – но тайною неодолимо
привлекательной вследствие нашего сознания, что это не искусственно
придуманная, а имеющая свой источник в природе вещей тайна» (102, с.
142). "Но Шекспир создал тайну, – говорит Дауден, – которая осталась для
мысли элементом, навсегда возбуждающим ее и никогда не разъяснимым ею
вполне. Нельзя поэтому предполагать, чтобы какая-нибудь идея
или магическая фраза могла разрешить трудности, представляемые драмой,
или вдруг осветить все то, что в ней темно. Неясность присуща
произведению искусства, которое имеет в виду не какую-нибудь задачу, но
жизнь; а в этой жизни, в этой истории души, которая проходила по
сумрачной границе между ночною тьмою и дневным светом, есть… много
такого, что ускользает от всякого исследования и сбивает его с толку"
(45, с. 131). Выписки можно было бы продолжить до бесконечности, так как
все решительно критики, за исключением отдельных единиц,
останавливаются на этом. Хулители Шекспира, как Толстой, Вольтер и
другие, говорят то же самое. Вольтер в предисловии к трагедии
«Семирамида» говорит, что «ход событий в трагедии „Гамлет“ представляет
из себя величайшую путаницу» , Рюмелин говорит, что «пьеса в целом
непонятна» (см. 158, с. 74 – 97).