Автор знакомится с Максимом Максимычем – штабс-капитаном, ветераном Кавказской войны. Он рассказывает историю, действительно, произошедшую в его жизни. Штабс-капитан находился со своей ротой в Чечне. Однажды в крепости появляется Григорий Александрович Печорин – гвардеец, сосланный на Кавказ за провинность. Печорин проявляет интерес к дочери местного князя Бэле и решает похитить девушку с ее брата Азамата. Азамат за получает от Печорина коня удальца Казбича. Тот в отместку сам похищает Бэлу и в ходе погони убивает ее.
Максим Максимыч
Автор задерживается во Владикавказе и становится свидетелем встречи между Печориным и Максимом Максимычем. Автор приходит к выводу, что Печорин схож с типичным портретом героя времени. Случайным образом в руки автора попадает дневник Печорина. Далее основное повествование идет из записей дневника.
Тамань
Печорин приезжает в Тамань и устраивается на постой в весьма подозрительном доме. Незрячий жилец ведет себя не как слепой. Ночью Печорин следит за ним. На берегу моря вместе со слепым оказывается женщина, они ждут некоего Янко. Тайна разрешается достаточно просто. Все трое занимаются контрабандой. Печорин раскрывает себя. Девушка, чтобы убрать свидетеля их тайны, замышляет его убить. План не срабатывает. Девушка и Янко решают покинуть Тамань, оставив слепого мальчика. Трехдневное приключение Печорина заканчивается.
Княжна Мери
Печорин проводит зиму в Ставрополе, там он знакомится с доктором Вернером и юнкером Грушницким. В мае они отправляются в Пятигорск. Среди курортного общества выделяется княжна Мери. Печорин решает поухаживать за княжной, несмотря на влюбленность в ее Грушницкого. Ему удается добиться расположения Мери, а Грушницкий в ярости. В Пятигорске появляется возлюбленная Печорина- Вера. Они начинают тайно встречаться, несмотря на замужество Веры и влюбленность в Печорина Мери. Грушницкий распускает слухи о том, что Печорин проводит свидания с княжной. Результатом становится дуэль, на которой Печорин убивает Грушницкого. Муж Веры что-то заподозрив увозит ее из Пятигорска. Печорин в смятении. Он признается Мери, что ухаживал за ней от скуки и уезжает.
Фаталист
В заключительной главе Печорин поневоле становится палачом. В доме начальника гарнизона собирается офицерская компания для игры в карты. Поручик Вулич предлагает поучаствовать в опасной игре с судьбой. Вулич решает стрелять в себя, а присутствовавшим предлагает делать ставки на результат. Печорин заявляет: «Вы нынче умрете». Но все выстрелы дают осечку или промах. Вулич уходит с полными карманами золотых. Но на улице его зарубают шашкой. Предсказание Печорина сбывается.
Один раз я сидел, сидел, и ни с того ни с сего вдруг такое надумал, что даже сам удивился. Я надумал, что вот как хорошо было бы, если бы все вокруг на свете было устроено наоборот. Ну вот, например, чтобы дети были во всех делах главными и взрослые должны были бы их во всем слушаться. В общем, чтобы взрослые были как дети, а дети как взрослые. Вот это было бы замечательно, очень бы было интересно.
Во-первых, я представляю себе, как бы маме «понравилась» такая история, что я хожу и командую ею как хочу, да и папе небось тоже бы «понравилось», а о бабушке и говорить нечего, она бы, наверно, целые дни от меня ревела бы. Что и говорить, я бы показал бы, почем фунт лиха, все бы им припомнил! Например, вот мама сидела бы за обедом, а я бы ей сказал:
— Ты почему это завела моду без хлеба есть? Вот еще новости! Ты погляди на себя в зеркало, на кого ты похожа? Вылитый Кощей! Ешь сейчас же, тебе говорят!
И она бы стала есть, опустив голову, а я бы только подавал команду.
— Быстрее! Не держи за щекой! Опять задумалась? Все решаешь мировые проблемы? Жуй как следует! И не раскачивайся на стуле!
И тут вошел бы папа, после работы, и не успел бы он даже раздеться, а я бы уже закричал:
— Ага, явился! Вечно тебя надо ждать! Мой руки сейчас же! Как следует, как следует мой, нечего грязь размазывать! После тебя на полотенце страшно смотреть. Щеткой три и не жалей мыла. Ну-ка покажи ногти! Это ужас, а не ногти! Это просто когти! Где ножницы? Не дергайся! Ни с каким мясом я не режу, а стригу очень осторожно! Не хлюпай носом, ты не девчонка... Вот так. Теперь садись к столу!
Он бы сел и потихоньку сказал маме:
— Ну, как поживаешь?
А она бы сказала тоже тихонько:
— Ничего А я бы немедленно:
— Разговорчики за столом! Когда я ем, то глух и нем! Запомните это на всю жизнь! Золотое правило! Папа! Положи сейчас же газету, наказание ты мое!
И они сидели бы у меня как шелковые, а уж когда бы пришла бабушка, я бы прищурился, всплеснул бы руками и заголосил:
— Папа! Мама! Полюбуйтесь-ка на нашу бабуленьку! Каков вид! Грудь распахнута, шапка на затылке! Щеки красные, вся шея мокрая! Хороша, нечего сказать! Признавайся: опять в хоккей гоняла? Что? Это клюшка? Убери ее сейчас же с моих глаз – на черный ход!
Тут бы я по комнате и сказал бы им всем троим:
- После обеда все садитесь за уроки, а я в кино пойду!
Конечно, они бы сейчас же заныли бы, захныкали:
— И мы с тобой! И мы тоже! Хотим в кино! А я бы им:
— Нечего, нечего! Вчера ходили на день рождения, в воскресенье я вас в цирк возил! Ишь! Понравилось развлекаться каждый день! Дома сидите! Нате вам вот тридцать копеек на мороженое, и все!
Тогда бы бабушка взмолилась:
— Возьми хоть меня-то! Ведь каждый ребенок может провести с собой одного взрослого бесплатно!
Но я бы увильнул, я сказал бы:
— А на эту картину людям после семидесяти лет вход воспрещен. Сиди дома!
И я бы мимо них, нарочно громко постукивая каблуками, как будто я не замечаю, что у них у всех глаза мокрые, и я бы стал одеваться, и долго вертелся бы перед зеркалом, и напевал бы, и они от этого еще хуже бы мучились, а я бы приоткрыл дверь на лестницу и сказал бы... Но я не успел придумать, что бы я сказал бы, потому что в это время вошла мама, самая настоящая, живая, и сказала:
— Ты еще сидишь? Ешь сейчас же, посмотри на кого ты похож! Вылитый Кощей!
