Многих русских писателей манил Кавказ, таинственный край, “где люди вольны, как орлы”. Кавказ называли “Тёплой Сибирью”; туда в действующую армию ссылали неугодных. На Кавказ ехали и молодые люди в жажде побывать в “настоящем деле”, туда стремились и как в экзотическую страну чудес. С 1817 Россия вела борьбу с разрозненными горскими племенами, объединившиеся в борьбе за свободу под знамёнами Шамиля. Участвовали в этой войне и иные офицеры М.Лермонтов и Л.Толстой, но не войну воспели они в своих кавказских творениях, а прекрасную, суровую, дикую красоту гор, колоритную жизнь горцев, чарующую красоту горянок, легенды и сказания аулов.
Мотив любви к Кавказу проходит и через всё творчество М.Ю.Лермонтова, которого в своё время поразила поэма “Кавказский пленник”. Неудивительно, что некоторые черты (гордое одиночество, таинственность, пылкая страсть) объединяют героев пушкинской поэмы и героев Лермонтова: И хладен блеск его очей... ...Чувства, страсти, В очах навеки догорев, Таятся, как в пещере лев, Глубоко в сердце... Кавказ для Лермонтова связан с воспоминаниями его детства, романтическим мироощущением, тоской по необычному, потребностью в величественном. С юношеских лет он грезил Кавказом, бывая там, он слушал рассказы про страну, записывал народные песни. Поэма “Беглец”, например, выросла из черкесской народной песни. Поэму эту следовало бы читать всем, кто в разные годы принимал решения об усмирении непокорных горских народов. Нет для черкеса большего позора, чем трусость на поле боя и неумение отомстить. С презрением отвернулся от беглеца и умирающий друг, и возлюбленная, и даже мать. И когда на утро “удар кинжала пресёк несчастного позор”, мать его лишь “хладно отвернула взор”. Лермонтов славит Кавказ и устами своего героя Мцыри, предпочитающего жизни в неволе три дня жизни на свободе.
Сияньем голубого дня Упьюся я в последний раз. Оттуда виден и Кавказ! Быть может, он с своих высот Привет прощальный мне пришлёт...
Блуждавший в пустыне мира печальный Демон находит край, достойный его судьбы и страсти:
Прекрасен ты, суровый край свободы! И вы, престолы вечные природы.
Наконец, сам поэт в стихотворении “Кавказ” восклицает:
Часто мне кажется, что книги - это живые существа. Недаром Макаренко сказал, что книги - это переплетенные люди. Затем книга требует - как ичеловек - внимания, а более всего требует понимания. Иногда это понимание дается нелегко, ведь книга только тогда становится Книгой, когда, будто шляпа волшебника, содержит двойное дно, когда объем текста является двойным, когда подтекст это важнейшее в текст. Надо учиться читать дважды: сначала сам текст, составляя буквы у слова, а уже потом - учить читать подтекст, составляя скрытые содержания и чувства, символы и аллюзии в волшебный мир художественной литературы! Тогда чтение становится захватывающим и, полезным, тогда ты будто переходишь с книгой «на ты» - как с человеком.Книги - это переплетенные люди. Они имеют свою душу. Для того, чтобы читателю открылась эта душа, он должны настроиться на искреннюю беседу, на настоящее общение, он должны открыть собственную душу к новым знаниям, новым впечатлениям, которые обязательно вольются в него отвесным потоком, если только он этого захочет и будет готов к этому.
человек, не умеющий верить и ждать ничего не добьется.