Однажды, в студеную зимнюю пору Я из лесу вышел; был сильный мороз. Гляжу, поднимается медленно в гору Лошадка, везущая хворосту воз. И шествуя важно, в спокойствии чинном, Лошадку ведет под уздцы мужичок В больших сапогах, в полушубке овчинном, В больших рукавицах... а сам с ноготок! «Здорово, парнище!» — Ступай себе мимо! — «Уж больно ты грозен, как я погляжу! Откуда дровишки?» — Из лесу, вестимо; Отец, слышишь, рубит, а я отвожу. (В лесу раздавался топор дровосека.) — «А что, у отца-то большая семья?» — Семья-то большая, да два человека Всего мужиков-то: отец мой да я... — «Так вон оно что! А как звать тебя?» — Власом. — «А кой тебе годик?» — Шестой миновал... Ну, мертвая! — крикнул малюточка басом, Рванул под уздцы и быстрей зашагал. На эту картину так солнце светило, Ребенок был так уморительно мал, Как будто всё это картонное было, Как будто бы в детский театр я попал! Но мальчик был мальчик живой, настоящий, И дровни, и хворост, и пегонький конь, И снег, до окошек деревни лежащий, И зимнего солнца холодный огонь — Всё, всё настоящее русское было, С клеймом нелюдимой, мертвящей зимы. Что русской душе так мучительно мило, Что русские мысли вселяет в умы, Те честные мысли, которым нет воли, Которым нет смерти — дави не дави, В которых так много и злобы и боли, В которых так много любви!
"Застряв" в уездном городке (денег на дальнейшую дорогу в имение отца уже не было, они были проиграны в карты пехотному капитану) , где городничим был Антон Антонович Сквозник-Дмухановский, не имея возможности уже даже заплатить не только за проживание в гостинице, но даже и за обед, Хлестаков попался на глаза помещикам Добчинскому и Бобчинскому, которые приняли его (Хлестакова) за важного чиновника. Добчинский и Бобчинский рассказали об этом городничему, который был предупрежден о прибытии в город ревизора, такого, что должен был прибыть инкогнито, т. е. не открыто, а тайно. Сквозник-Дмухановский и принял поэтому Хлестакова за этого ревизора.
