Баллада Дмитрия Кедрина "Зодчие" (1938) описывает байку о том, что якобы Иван Грозный приказал ослепить мастеров, выстроивших по его приказу храм Покрова Богородицы на Рву - всем известный храм Василия Блаженного, по сей день остающийся примером непревзойденной архитектурной красоты. Будто бы "тиран" не захотел, чтобы такое чудо было повторено.
Главные герои баллады - зодчие Барма и Постник (по устаревшей ныне версии они считались авторами храма, сейчас есть другие версии, но не суть, у Кедрина герои именно Барма и Постник).
Баллада "Зодчие" о прекрасном творении человеческого гения и о том, что его творцы были уничтожены самодурством и тщеславием облеченного властью кровопийцы.
Историческая правда крайне далека от этого.
Объяснение:
В ночь перед дуэлью Печорин не мог заснуть и мысленно
спрашивал себя: “Зачем я жил?
Для какой цели я родился? ”
И с тоской заметил, что он не угадал своего “назначенья
высокого”,“утратил навеки пыл благородных стремлений,
лучший цвет жизни и играл роль топора в руках судьбы”.
Печорин ощущает присутствие в нем двух человек:
“...один живет в полном смысле этого слова, другой
мыслит и судит его... ”
Печорин, глубоко и тонко чувствующий природу,
перед поединком всматривается в каждую росинку
и говорит: “Я не помню утра более голубого и свежего... ”
И вот Печорин стоит под дулом пистолета.
Условия дуэли очень жесткие.
При малейшем ранении можно очутиться в пропасти.
Сколько самообладания, выдержки у него!
Он знает, что его пистолет не заряжен, что через
минуту может оборваться его жизнь.
Ему хочется до конца испытать Грушницкого.
Но тот забывает о чести, совести и порядочности,
когда затронуто его самолюбие.
В мелкой душе Грушницкого не пробудилось великодушия.
И он выстрелил в безоружного человека.
К счастью, пуля только оцарапала колено соперника.
Презрение и злоба охватили Печорина при мысли,
что этот человек с такой легкостью мог убить его.
Но несмотря ни на что, Печорин готов своего
противника и говорит: “Грушницкий, ещё есть время.
Откажись от своей клеветы, и я тебе прощу все,
тебе не удалось подурачить, и мое самолюбие удовлетворено”.
Грушницкий, сверкнув глазами, ответил:
“Стреляйте. Я себя презираю, а вас ненавижу...
Нам на земле вдвоем нет места... ”
Печорин не промахнулся.
После он вовсе не горюет о друге, так как они никогда
не были друзьями с Грушницким.
Но всё произошедшее ему неприятно:
"У меня на сердце был камень.
Солнце казалось мне тускло, лучи его меня не грели.
Не доезжая слободки, я повернул направо по ущелью.
Вид человека был бы мне тягостен: я хотел быть один.
Бросив поводья и опустив голову на грудь, я ехал долго,
наконец очутился в месте, мне вовсе не знакомом;
я повернул коня назад и стал отыскивать дорогу;
уж солнце садилось, когда я подъехал к Кисловодску,
измученный, на измученной лошади".
Приехав домой, он находит прощальное письмо
Веры, - оно заслоняет всё, он бросается вскачь в
надежде догнать ее...
— Боже мой! — закричала Марья Гавриловна, — и вы не знаете, что сделалось с бедной вашею женою?
— Не знаю, — отвечал Бурмин, — не знаю, как зовут деревню, где я венчался; не помню, с которой станции поехал. В то время я так мало полагал важности в преступной моей проказе, что, отъехав от церкви, заснул и проснулся на другой день поутру, на третьей уже станции. Слуга, бывший тогда со мною, умер в походе, так что я не имею и надежды отыскать ту, над которой подшутил я так жестоко и которая теперь так жестоко отомщена.
— Боже мой, боже мой! — сказала Марья Гавриловна, схватив его руку, — так это были вы! И вы не узнаете меня?
Бурмин побледнел... и бросился к ее ногам...
1
Да здравствует Генрих Четвертый (франц.).
2
Если это не любовь, так что же? (итал.).
3
Сен-Пре (франц.)
о тексте/оглавление