В основу фантастических "Приключений барона Мюнхгаузена" положены рассказы действительно жившего в 18 веке в Германии барона Мюнхгаузена. Он был военным, некоторое время служил в России и воевал с турками. Вернувшись в своё поместье в Германии, Мюнхгаузен вскоре стал известен, как остроумный рассказчик, выдумывавший самые невероятные приключения. Неизвестно сам ли он записал свои рассказы и издал их. В конце 18 века вышла книга под названием "Не любо - не слушай, а лгать не мешай". Сейчас она называется "Приключения барона Мюнхгаузена". Впоследствии к ним были присоединены фантастические рассказы других писателей о приключениях Мюнхгаузена, но автором книги принято считать Э. Распе. В этом произведении отражены характерные черты немецких баронов и помещиков: невежество, самоуверенность, спесь и хвастливость. Когда книга получила известность, то именем Мюнхгаузена стали называть людей, постоянно лгущих и приписывающих себе всякие чудесные подвиги, которые они не совершали и не смогли совершить. При этом барон Мюнхгаузен считал себя самым правдивым человеком на Земле.
Объяснение:
Объяснение:
аждого человека, пусть даже самого глупого и никчемного, Владимир Маяковский привык воспринимать как целую вселенную. Поэт был убежден, что под складками одежды и налетом светского лоска даже у отъявленного пижона можно отыскать душу, на дне которой найдутся остатки благородства. Впрочем, столь трепетное отношение к людям не мешало Маяковскому открыто высмеивать их пороки, одним из которых он считал неуемную страсть к еде. Цикл стихов, посвященных обличению пагубных привычек и пороков общества, в 1915 году пополнился произведением «Гимн обеду», в котором поэт акцентирует внимание на обжорстве, как на одном из наиболее тяжких грехов человека. И дело не в том, что такая точка зрения соответствует библейским заповедям, к которым Маяковский относится с определенной долей скептицизма. Однако автор понимает, что современные чревоугодники за свежий бифштекс или же ростбиф готовы не только отказаться от своих идеалов, но и закрыть глаза на то, что происходит вокруг.
По мнению поэта, даже война не в состоянии остановить конвейер по производству вкусных блюд, на которые всегда найдутся охотники, даже если в это время «ударами ядр тысячи Реймсов разбить удалось бы». Современного человека, превратившего еду в некий культ, Маяковский именует не иначе, как «желудок в панаме», который озабочен лишь вопросами собственного пропитания. Действительно, подобное поведение было характерно для всех слоев общества накануне революции. Пропитание являлось животрепещущим вопросом как для крестьян и рабочих, так и для дворян, привыкших к роскошной пище, званым ужинам и обедам. И если трапеза состояла менее, чем из 10-12 блюд, то считалось, что хозяева гостеприимного дома находятся на грани нищеты. Именно по этой причине Маяковский обвиняет людей в социальной и политической близорукости, утверждая, что «на слепую кишку хоть надень очки, кишка все равно ничего б не видела».
Больше всего поэта раздражает тот факт, что общество по-прежнему нуждается лишь в хлебе и зрелищах. Причем, на голодный желудок людей тянет пофилософствовать, но после сытной трапезы они забывают, о чем вообще шла речь. Обращаясь к своим современникам, Маяковский презрительно бросает: «Спи, не тревожась картиной крови и тем, что пожаром мир опоясан». Автор понимает, что таких людей кроме еды больше ничего не интересует, и если наступит голодное время, то предприимчивые чревоугодники даже из звезд смогут сфабриковать консервы. Поэтому на их надгробиях поэт предлагает писать не эпитафии, а указывать количество съеженных котлет, потому что ничего другого такие люди не заслуживают.
-
Во время сражения под Аустерлицем Андрей, взяв знамя, повел за собой солдат. Сей подвиг был "оценен" даже Наполеоном, сказавшим, что смерть Андрея " красива." Но ведь подвиг - это ежедневная работа над собой, а не стремление выделиться, быть в центре внимания. В этот момент князь, смотрящий в небо, почувствовал, как прекрасен мир и совсем не нужна слава. Наполеон стал казаться ему ничтожным, не стоящим человеком. Толстой не восхищен разочарованием, поэтому и не поэтизирует Наполеона.