не знаеш как делать делай сам
1.Портрет коробочки 2.Речевая характеристика 3.Усадьба коробочки
1.Небогатая помещица, «коллежская регистраторша» Коробочка спокойно живет
в своём маленьком домике, и вся её жизнь заполнена лишь заботами о хозяйстве.
2. Примитивность этой «бедной вдовы» отражается в её манере говорить. С первобытной простотой она заявляет Чичикову: «Эх, отец мой, да у тебя-то, как у борова, вся спина и бок в грязи!» Когда Чичиков, покупая мёртвые души, не вытерпел и стал повышать тон, она в страхе воскликнула: «Ах, какие ты забранки пригинаешь!» 3.Узенький дворик Коробочки полон птицы и всякой другой домашней твари, а за двориком тянутся пространные огороды, в которых есть фруктовые деревья.
В её комнатах все больше старинные предметы: портрет старика с красными обшлагами на мундире, «какие нашивали при Павле Петровиче», старинные маленькие зеркала с тёмными рамками, старые часы с шипеньем вместо боя, старая колода карт.
1.Портрет Ноздрева 2.Речевые характеристики 3.Дом Ноздрева
1.Ноздрёв - третий помещик, у которого Чичиков пытается купить мёртвые души. Это молодцеватый 35-летний «говорун, кутила, лихач». Непрерывно врёт, задирает всех без разбору; он очень азартен, готов «нагадить» лучшему другу без какой-либо цели.
2.Там он насмерть ссорится с Чичиковым: тот не согласен играть в карты на мёртвых душ, а также не хочет купить жеребца «арабских кровей» и получить души в придачу. Наутро, забыв обо всех обидах, Ноздрёв уговаривает Чичикова сыграть с ним в шашки на мёртвые души. Уличённый в жульничестве, Ноздрёв приказывает избить Чичикова, и только появление капитан-исправника успокаивает его. Именно Ноздрёв едва не погубит Чичикова.
3. Домашняя обстановка в полной мере отражает сумбурный характер Ноздрёва. Дома у него все бестолково: посередине столовой стоят козлы, в кабинете нет книг и бумаг и т. д.
Шли дни. Петру Гапоновичу, двоюродному брату, он писал:
«Погода страшная — дождь, ветер, холодно».
И добавлял, что хозяйка плохо топила печь, «экономию нагоняла». Гапоновичу об этом можно было писать. Он был ему почти чужим: ну, брат, это правда — брат, но очень уж далекий ему человек. Всегда посмеивался над его «белорущиной»: «самостийности», мол, захотелось. Так и говорил: «самостийности», на «хохлацкий» лад — сразу двух зайцев убивал. «Ты расскажи всю правду ей, пустого сердца на жалей», — горько думал он. Может, имел в виду Анюту, родную сестру Петра? Хотел, чтобы и она все это знала? «Пускай она поплачет: ей ничего не значит…» Помедлив, он продолжал: «Отцу о болезни писал без всяких подробностей. Лечусь, мол, в Ялте — и все. И ты не расписывай».
