ответ:
объяснение:
жизнь и характер владимира дубровского до смерти отца.
преступление в усадьбе дубровских.
появление шайки разбойников.
любовь к маше.
в романе а. с. пушкина «дубровский» мы видим образ благородного разбойника, владимира дубровского. этот герой не сразу был разбойником — он стал таким из-за сложившихся обстоятельств. те, кто читал роман, точно смогут ответить, что дубровский не мог иначе, и стать разбойником его вынудили обстоятельства.
владимир дубровский рано потерял маму. тогда отец, алексей гаврилович, отправил сына в петербург для службы. молодой дубровский был молодым человеком, любил тратить деньги и прожигал жизнь. он мечтал, что его женой станет богатая красавица. он был эгоистичен и легкомыслен.
но всё изменилось после того, как дубровский узнал о болезни отца и о том, что случилось с их имением. сиделка папы рассказала, как кирилла петрович троекуров нагло лишил их имения. и сын решается ехать домой.
смерть отца владимир застал в бывшем своем имении, в кистеневке. там же он узнал, что произошло между отцом и троекуровым, и это произвело на него сильное впечатление. он был злым и желал отомстить.
когда приехали приставы описывать имение, чтобы передать троекурову, крестьяне подняли бунт — они всю жизнь служили дубровским, и не хотели переходить к злому троекурову. владимир решает поднять бунт — он приказал архипу всех людей из дома вывести, а саму усадьбу поджечь. архип и другие крепостные не послушались и сожгли дом вместе с приставами.
нетрудно представить ситуацию, в которой оказался владимир — его усадьба сожжена вместе с приезжими людьми, и первые подозрения пали на него. как оправдаться, кто поверит ему? а что же делать с крепостными? ведь они остались без средств к существованию, у них нет работы, дома…
тогда дубровский и решил бежать — он собрал своих людей, тех, кто остался верен ему, и все стали промышлять разбоем. они грабили богатых помещиков, о которых молва говорила, что они жадные, высокомерные, плохо обращаются с крестьянами и просто считают себя выше других.
только троекурова не трогал дубровский — ему он хотел отомстить по-особенному. слишком сильно было оскорбление, причиненное семье дубровского — от переживаний об имении и умер его отец, единственный родной ему человек. поэтому владимир жаждал мести.
план владимира нам точно неизвестен. мы знаем лишь то, что он поменялся документами с французом-учителем, который ехал, чтобы учить сына троекурова, сашу. так появился дефорж в доме кириллы петровича.
так вышло, что планы дубровского рухнули — он полюбил машу, дочь троекурова. любовь не позволила ему поступить жестоко с отцом маши. это говорит о том, что дубровский — человек благородный и честный, поэтому он сознался маше в том, кто он такой.
он хотел избавить машу от брака с верейским, но у него не вышло — возникли проблемы с их тайной перепиской, и маша, давшая обещание быть женой верейского, отказалась уйти с дубровским. он тяжело переживал это, потому что машу любил.
дубровский не был злым человеком и разбойником. он стал разбойником только потому, что у него не было другого выхода. на нем висели обвинения в убийстве, он нес ответственность за своих крепостных крестьян. он не мог иначе. ведь он не грабил слабых, бедных, порядочных людей. тех, кого он грабил, он знал — эти люди были непорядочными. дубровский – благородный и честный человек, и разбойничал только потому, что хотел справедливости
подробнее:
ответ: каждый человек воспринимает реальность по-своему. прежде всего, это зависит от того, какой психической конституцией (характером) он обладает. наиболее простой пример того, что мы имеем в виду: человеку с депрессивным характером мир будет видеться как непоправимо плохой, он будет смотреть на него через “серые очки”. и наоборот, человеку с приподнятым, характером мир будет казаться хорошим, праздничным, он будет смотреть на него через “розовые очки”.
однако характеров много, и каждый из них строит свою модель взаимоотношений с реальностью. но у каждой такой характерологической модели всегда есть два параметра: модальность и механизм защиты.
модальность — это тип отношения высказывания к реальности. например, в высказывании “курить запрещено! ” выражается модальность нормы, а в высказывании “жизнь прекрасна” — модальность ценности. есть характеры, которые предпочитают нормы, а есть те, для которых доминанту составляют ценности.
механизм защиты — это тип реагирования личности (наделенной определенным характером) на проблемную или травмирующую ситуацию с тем, чтобы избежать тревоги, сохранить собственное “я”. например, депрессивный человек будет все время считать себя во всем виноватым — это и будет его защитный механизм. он называется “интроекция” — рассмотрение чего-то внешнего как чего-то внутреннего. напротив, человек с подозрительным, агрессивным характером (эпилептоид или параноик) будет склонен в собственных грехах винить других, и, соответственно, здесь будет действовать противоположный механизм защиты — проекция (восприятие внутреннего так, как будто это внешнее).
сочетание определенных модальностей с определенными механизмами защиты в характере человека мы называем механизмами жизни. подробно система человеческих характеров в сочетании с модальностями и механизмами защиты анализируется в главе “модальности, характеры и механизмы жизни”.
при остром душевном расстройстве (психозе) сознание человека теряет характер как дифференцированный тип восприятия реальности, оно вообще покидает почву реальности и переходит в область бредово-галлюцинаторных фантазий. галлюцинации и бред — тоже механизмы жизни, поскольку, не будь их, душевнобольной человек мог бы совершенно разрушиться психически. об этом последние главы книги — “феноменология галлюцинаций” и “бред величия”.
однако многие талантливые и гениальные люди, скрытыми или явными душевными расстройствами, сублимировали (сублимация — тоже механизм защиты) свои невротические фантазии в произведениях искусства и даже науки и философии.
вообще художественный дискурс обладает такой особенностью, что черты психической конституции его автора запечатлеваются в нем особым образом, и это позволяет лучше изучить особенности механизмов жизни, связанных определенными конституциями. это тема центральных глав первой части книги — “поэтика навязчивости”, “апология истерии” и “эпилептоидный дискурс”.
каждый тип душевного расстройства при этом выстраивает свою модель мира, которая естественно реализуется через знаки и знаковые системы. с этой точки зрения в книге противопоставляются два типа психических расстройств, в первом из которых — паранойе — мир предстает как повышенно знаковый, полный тайных смыслов, во втором — депрессии — мир, напротив, утраичавает знаковость и теряет какой бы то ни было смысл. проблеме знаковости при расстройствах психики посвящены главы “анализ депрессии” и “язык паранойи”.
таким образом, предметом этого исследования является человеческое сознание, человеческая психика, но не в клиническом аспекте, а в теоретическом метапсхологическом, если использовать термин фрейда. метапсихология — теоретическое рассмотрение психологических проблем — является основным методологическим принципом этого исследования. основным его инструментом является патография, то есть изучение того, как особенности психопатологии отражены в тексте — в данном случае в художественном тексте, или дискурсе.
автор книги чрезвычайно многим обязан марку евгеньевичу бурно, в семинаре которого он получил первоначальные представления о характерологии и психопатологии.
почти все главы этой книги подробно обсуждались с александром сосладном, принимавшим заинтересованное участие в этом проекте.
последние главы книги подробно обсуждались с вячеславом цапкиным (они стали после этого, безусловно, лучше).
глубоко и сердечно своих наставников и коллег в психологии, хотя, конечно, они не несут ответственности за те возможные просчеты или противоречия, которые, может статься, кто-то другой найдет в этой книге.
я глубоко признателен главному редактору журнала “логос” валерию анашвили за публикацию ряда материалов, ныне в переработанном виде вошедших в эту книгу. публикации в “логосе” дороги для меня, они стимулировали к дальнейшим исследованиям.
объяснение: