1) язык художественной литературы многостилен, стилистически незамкнут, неограничен в отношении используемых в нем речевых средств; 2) он не имеет специфических примет, которые были бы присущи языку художественной литературы в целом; 3) у языка художественной литературы особая, эстетическая функция, которая выражается в весьма специфическом использовании языковых средств. Именно эта специфичность языка художественной литературы, по мнению некоторых ученых, препятствует включению его в систему функциональных стилей литературного языка
Объяснение:
Образование монгольской империи в начале 13-го столетия повлияло на весь ход развития и судьбы народов, населявших Центральную Азию. Оно коренным образом нарушило сложившиеся в этом регионе отношения и взаимосвязи населявших его племен и народов.
В 1218-1219 гг. монголы завоевали территорию соседних стран: земли Енисейских киргизов и бурят, государство Тангутов. Разгромив ослабленную от бесконечных войн Циньскую империю, заняли север Китая. После захвата Восточного Туркестана и Семиречья был открыт путь в Среднюю Азию, Закавказье и Европу, через юг Казахстана.
Поводом для вторжения послужила гибель в Отраре в 1218 году торгового каравана, посланного Чингисханом. Купцы были убиты по приказу наместника Хорезм-шаха в Отраре, Каир-хана, заподозрившего их в шпионаже из-за сбора информации военного характера.
Поход 150-тысячного войска Чингисхана начался в сентябре 1219 года. Огромное войско, поднимая столбы пыли до самого горизонта, двигалось по маршруту Великого Шелкового пути на запад, сея смерть и разрушения. Всюду, где проходили орды врага, оставались руины разрушенных городов, опустошенные селения. Беспорядочно, то тут, то там, валялись трупы людей и животных. Немногие аулы только тем, что успели уйти высоко в горы, куда не смогла подняться конница врага. Основную массу населения постигла страшная судьба.
Едва услышав о нашествии врага, к городу стали стекаться жители из близлежащих аулов, пригородов и ближайших сел. Все были здесь: пришли даже старики и старухи, женщины и дети. Пришли дервиши, ученые люди, даже мелкие духовные прислужники. Чтобы отстоять город. Все при деле. Задействованы все повозки. К городу подвозят большие валуны, булыжники и много-много камней. Все емкости заполняются нефтью. Все были напряжены перед опасностью, взоры были устремлены на восток, откуда должны показаться тумены неприятеля.
Смотрел туда же и Каир-хан, стоя около башни Цитадели: И он не представлял, как можно допустить врага — тумены монгол — до этих святых мест. Лучше умереть, думал он, чем пропустить врага, оскорбить прах этих святых людей. Но если придется умереть, думал он, то умирать так, как умирают вожаки стаи волков. защищаясь и защищая своих.
несколько дней продолжаются бои в крепости. Идёт отчаянное сопротивление жителей, бой за каждый дом, улицу, квартал…
Но монголы превосходят в численности, вместо погибших двух накатываются трое.
Каир-хану и оставшимся его воинам ничего не остаётся, как подняться в Цитадель и там сражаться до конца. Враг перекрыл воду, начался голод…
«Перекрыты каналы.
Ни хлеба, ни мяса, ни сена,
Люди ели погибших
И пили их теплую кровь».
Силы покидают защитников. Ровно полгода сражаются они. Редеют ряды воинов Каир-хана. Вот изрублен и лег на землю последний воин. Каир-хан остался один. Каир-хан, весь израненный, очень ослаб. Но он хочет отдать свою жизнь подороже. Его ранили в правую руку. Держа недействующую руку, отбивается левой. Везде кирпичи от разрушенных стен. На его зов прибежали рабыни и стали ему подавать кирпичи. Он отбивается кирпичами. Но вскоре его ранили и в левую руку, свалили и связали.
Но великий кипчакский полководец Каир-хан предательству предпочёл достойную смерть. И принял её, как приняли её все защитники города. Когда залили ему лицо свинцом, чтобы осталась посмертная маска для устрашения других, он не проронил ни слова.
Но умертвив Каир-хана, Чингисхан из-за неуместной, чрезмерной жестокости — одновременно обессмертил его.
«Пусть Город, что в Азии был знаменит,
Сегодня песками забвенья укрыт,
Пусть Город не виден — трава и ковыль,
Но слава его не легенда, а быль».