Уставший от суеты, мелочности и лицемерия высшего света, я еду на войну. От войны я жду многого: славы, всеобщей любви. В своих честолюбивых мечтах я вижу себя земли русской. Хочу стать таким же великим, как Наполеон, а для этого Андрею нужен свой Тулон.
Предположим, что меня не ранили бы. Что было бы тогда? После удачного боя он получил бы орден, повышение, славу и уважение как герой, храбрый человек.Гордость, честолюбие были бы удовлетворены, и, наверное, с войны бы вернулся герой-эгоист Андрей Болконский, довольный своей славой, но жаждущий еще более великой славы. Но не таков Толстой, чтобы допускать подобное. Его любимые герои должны пройти нравственное очищение через потери, страдания, испытания. И это ранение сделало Андрея совсем другим человеком.
Я упал, и моим глазам открылось высокое аустерлицкое небо: «Над ним не было ничего уже, кроме неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками». Я понял свою ничтожность перед вечностью, всю мелочность своих мечтаний и честолюбивых порывов, всю бессмысленность этой человеческой войны. В мире есть что-то, что главнее, важнее и выше всего этого: «Да, все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба». «Да, я ничего, ничего не знал до сих пор».
Объяснение:
Уставший от суеты, мелочности и лицемерия высшего света, я еду на войну. От войны я жду многого: славы, всеобщей любви. В своих честолюбивых мечтах я вижу себя земли русской. Хочу стать таким же великим, как Наполеон, а для этого Андрею нужен свой Тулон.
Предположим, что меня не ранили бы. Что было бы тогда? После удачного боя он получил бы орден, повышение, славу и уважение как герой, храбрый человек.Гордость, честолюбие были бы удовлетворены, и, наверное, с войны бы вернулся герой-эгоист Андрей Болконский, довольный своей славой, но жаждущий еще более великой славы. Но не таков Толстой, чтобы допускать подобное. Его любимые герои должны пройти нравственное очищение через потери, страдания, испытания. И это ранение сделало Андрея совсем другим человеком.
Я упал, и моим глазам открылось высокое аустерлицкое небо: «Над ним не было ничего уже, кроме неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками». Я понял свою ничтожность перед вечностью, всю мелочность своих мечтаний и честолюбивых порывов, всю бессмысленность этой человеческой войны. В мире есть что-то, что главнее, важнее и выше всего этого: «Да, все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба». «Да, я ничего, ничего не знал до сих пор».
Объяснение:
11. ответ: А)
12. Без топора - не плотник, без иглы - не портной.