Сущий мученик четырнадцатого класса, /огражденный своим чином токмо от побоев/, и то не всегда (ссылаюсь на совесть моих читателей).
Всю досаду,/ накопленную во время скучной езды/, путешественник вымещает на смотрителе.
Что касается до меня, то, признаюсь, я предпочитаю их беседу речам какого-нибудь чиновника 6-го класса, /следующего по казенной надобности./
В 1816 году, в мае месяце, случилось мне проезжать через ***скую губернию, по тракту, /ныне уничтоженному/.
Тут он принялся переписывать мою подорожную, а я занялся рассмотрением картинок,/ украшавших его смиренную, но опрятную обитель/.
При сем известии путешественник возвысил было голос и нагайку; но Дуня, /привыкшая к таковым сценам/, выбежала из-за перегородки и ласково обратилась к проезжему с вопросом: не угодно ли будет ему чего-нибудь покушать?
Дуня обвязала ему голову платком, /намоченным уксусом/, и села с своим шитьем у его кровати.
В комнате, /прекрасно убранной/, Минский сидел в задумчивости.
Дуня,/ одетая со всею роскошью моды/, сидела на ручке его кресел, как наездница на своем английском седле.
Таков был рассказ приятеля моего, старого смотрителя, рассказ, /неоднократно прерываемый слезами/, которые живописно отирал он своею полою, как усердный Терентьич в прекрасной Дмитриева.
Он большой,(1) зелёный,(2) есть где играть и в мяч,(3) и в пряталки,(4) и в разные другие игры. Ребята играли почти каждый день,(5) особенно летом. И я постепенно перезнакомился с ними,(6) и все мы относились друг к другу по-хорошему.
(1)Мы с мамой переехали в этот дом недавно. (2)Самое интересное здесь — двор. (3)Он большой, зелёный, есть где играть и в мяч, и в пряталки, и в разные другие игры. (4)Ребята играли почти каждый день, особенно летом. (5)И я постепенно перезнакомился с ними, и все мы относились друг к другу по-хорошему. (6)Потом меня стали назначать судьёй в волейбольных встречах. (7)Судить никто не любил, все хотели играть, а я — всегда как не друзьям?.. (8)А бывало, что на широком крыльце соседнего деревянного дома мы играли в шахматы и лото. (9)Изредка ребята приходили ко мне домой. (10)Пластинки слушали, играли моей железной дорогой, болтали о том о сём, но ни о чём серьёзном. (11)И ещё ребята любили, когда я пускал с балкона бумажных голубей. (12)Точнее говоря, это были не совсем голуби. (13)Я научился делать из бумаги птичек, похожих на летающие блюдца. (14)Совсем круглых, только со складкой посередине и с треугольным клювиком. (15)Они здорово летали, плавными широкими кругами. (16)Иногда ветер подымал их на приличную высоту и уносил со двора. (17)Ребята толпой гонялись за каждым голубком — кто первый схватит! (18)Чтобы не было свалки, решено было заранее говорить, какого голубка я кому посылаю. (19)Дело в том, что каждого голубка я разрисовывал фломастерами. (20)На одном рисовал всякие узоры, на другом — кораблики среди моря, на третьем — сказочные города, на четвёртом — цветы и бабочек. (21)И всякие космические картинки. (22)И ещё много всего — получалось красиво и интересно. (23)Ребятам это, конечно, нравилось, но я всё равно был среди них чужим. (24)И вдруг я расхотел пускать с балкона голубков. (25)Я сделал последнего и — сам не знаю почему — нарисовал вечернее небо, оранжевое солнце на горизонте и дорогу, по которой идут рядом двое мальчишек. (26)Хотя нет, я знал, почему нарисовал такое. (27)Хотелось, чтобы появился друг. (28)Не случайный, не на час, когда забегает поиграть в шахматы или послушать Пола Маккартни, а настоящий... (29)Я пустил голубка с балкона, и ветер схватил и унёс его за тополя. (30)И я подумал: вот найдёт кто-нибудь, догадается, придёт ко мне...
отвечаю
Объяснение:
2525255252
Сущий мученик четырнадцатого класса, /огражденный своим чином токмо от побоев/, и то не всегда (ссылаюсь на совесть моих читателей).
Всю досаду,/ накопленную во время скучной езды/, путешественник вымещает на смотрителе.
Что касается до меня, то, признаюсь, я предпочитаю их беседу речам какого-нибудь чиновника 6-го класса, /следующего по казенной надобности./
В 1816 году, в мае месяце, случилось мне проезжать через ***скую губернию, по тракту, /ныне уничтоженному/.
Тут он принялся переписывать мою подорожную, а я занялся рассмотрением картинок,/ украшавших его смиренную, но опрятную обитель/.
При сем известии путешественник возвысил было голос и нагайку; но Дуня, /привыкшая к таковым сценам/, выбежала из-за перегородки и ласково обратилась к проезжему с вопросом: не угодно ли будет ему чего-нибудь покушать?
Дуня обвязала ему голову платком, /намоченным уксусом/, и села с своим шитьем у его кровати.
В комнате, /прекрасно убранной/, Минский сидел в задумчивости.
Дуня,/ одетая со всею роскошью моды/, сидела на ручке его кресел, как наездница на своем английском седле.
Таков был рассказ приятеля моего, старого смотрителя, рассказ, /неоднократно прерываемый слезами/, которые живописно отирал он своею полою, как усердный Терентьич в прекрасной Дмитриева.