Чу́дище о́бло, озо́рно, огро́мно, стозе́вно и ла́яй — эпиграф к книге Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву», впервые опубликованной в 1790 году.Фраза означает: «Чудовище тучное, гнусное (либо грубое), огромное, со ста пастями и лающее»[1] (форма лаяй представляет собой церковнославянское действительное причастие настоящего времени). Впоследствии, когда книга Радищева была вновь опубликована, фраза стала крылатой и обозначала крайне негативное отношение автора к тому или иному общественному явлению.
Как только Владимир выехал в поле за околицу, поднялась метель, за которой ничего невозможно было увидеть. Дорогу совсем занесло, и Владимир сбился с пути. Попытки вернуть лошадь на дорогу были тщетными: она то вступала в сугроб, то проваливалась в яму. Сани постоянно опрокидывались. Метель не стихала. Владимиру показалось, что целая вечность,когда он понял, что едет не в ту сторону. Владимир подумал, и взял направление вправо. Его лошадь чуть ступала, ведь к этому времени она начала уставать. Они были в дороге более одного часа. Владимир начал беспокоиться, ведь Жадрино должно было быть недалеко, но его всё не было видно, а сугробам и оврагам не было конца. Наконец в стороне он увидел как что-то чернеет. Владимир направил лошадь в том направлении. Теперь он смог разглядеть рощу, за которой находилось Жадрино. Вскоре Владимир вышел на гладкую дорогу, его лошадь ободрилась, а он успокоился.
Как только Владимир выехал за околицу в поле, "поднялся ветер, и началась такая ш метель, "что он ничего не видел. Окрестность исчезла во "мгле, сквозь которую летели белые хлопья снегу. Небо слилось с землей."
Владимир ехал "полем, пересеченным глубокими оврагами." " Метель не утихала, небо не прояснялось." Лошадь начинала уставать, а с него пот катился градом, несмотря на "снежную метель." "Всё сугробы да овраги"; поминутно сани опрокидывались, а он их подымал. "Здесь дорога была гладкая"; лошадь ободрилась, и Владимир успокоился.
