И.п. пять тысяч шестьдесят четыре р.п. пяти тысяч шестидесяти четырех д.п. пяти тысячам шестидесяти четырем в.п. пять тысяч шестьдесят четыре т.п. пятью тысячами шестьюдесятью четырьмя п.п. о пяти тысячах шестидесяти четырех и.п. три тысячи семьдесят один р.п. трех тысяч семидесяти одного д.п. трем тысячам семидесяти одному в.п. три тысячи семьдесят один т.п. тремя тысячами семидесяти одним п.п. о трех тысячах семидесяти одном и.п. девятьсот шестьдесят девять р.п. девятисот шестидесяти девяти д.п. девятистам шестидесяти девяти в.п. девятьсот шестьдесят девять т.п. девятьюстами шестьюдесятью девятью п.п. о девятистах шестидесяти девяти и.п. семьсот одиннадцать р.п. семисот одиннадцати д.п. семистам одиннадцати в.п. семьсот одиннадцать т.п. семьюстами одиннадцатью п.п. о семистах одиннадцати и.п. четыреста пятьдесят два р.п. четырехсот пятидесяти двух д.п. четыремстам пятидесяти двум в.п. четыреста пятьдесят два т.п. четырьмястами пятьюдесятью двумя п.п. о четырехстах пятидесяти двух
Однажды я поздно возвращался с удачной охоты. Когда я достиг знакомой усадьбы, уже взошла луна, а мне пришлось идти вдоль сада. Я перешел через широкую дорогу и прислонился к низкому плетню. Передо мною открылся небольшой сад, разбитый по-старинному, весь озаренный лучами луны. В самой середине сада находилась круглая клумба, густо заросшую астрами. За высокими липами виднелась часть низенького дома с двумя освещенными окнами. Молодые яблони кое-где возвышались над поляной; сквозь их ветви синело ночное небо, зеленели липы, облитые бледно-ярким светом и тихий шорох возникал в их листве. Всё небо было в звездах, таинственно глядящих на далекую землю. Малые облака, изредка налетая на луну, превращали на мгновение ее сияние в светлый туман. Воздух, весь теплый и пахучий, даже не колыхался. Я нагнулся и увидел передо мной красный полевой мак, поднимавшийся из заглохшей травы. Всё дремало, всё нежилось вокруг как будто выжидая. Чего ждала эта теплая ночь? Звука ждала эта чуткая тишина — но всё молчало. Лишь внезапное гудение жука, легкое чмоканье мелкой рыбы в сажалке, свист встрепенувшейся птички, далекий крик в поле, — до того далекий, что ухо не могло различить — все эти слабые звуки лишь усугубляли тишину...
