осенью ходил я к дальнему лесному озеру. Тихо и светло бывает в лесу ясным осенним днем. Листья осыпались и не затеняют землю. Ветер не шумит кроной, и птиц не слышно. Они уже улетели на юг. Стволы деревьев подпирают небо. Между ними расстилается мягкий ковер из сухих листьев. Редко попадаются молодые дубки.
В таком лесу далеко слышен каждый звук. Скачет ли заяц, крадется ли осторожная лисица. Хрустнет ветка, зашуршат опавшие листья.
Я присел и смотрю. Вдруг прямо на меня катится возок с листьями. "Ежик! - догадался я. - Тащит сухие листья в нору на подстилку."
Ежу очень удобно собирать листья. Найдет местечко, где их много, растопырит иголки и катится, с боку на бок переваливается. Встанет на лапки еж, а его под листьями и не видно. Так и бежит он в золотой одежде в свою нору.
Путь жилищу ведьмы лежал через пузырившийся ил; это место ведьма называла своим торфяным болотом. А там уж было рукой подать до её жилья, окружённого диковинным лесом: вместо деревьев и кустов в нём росли полипы, полуживотные-полурастения, похожие на стоголовых змей, росших прямо из песка; ветви их были подобны длинным осклизлым рукам с пальцами, извивающимися, как черви; полипы ни на минуту не переставали шевелить всеми своими суставами, от корня до самой верхушки, они хватали гибкими пальцами всё, что только им попадалось, и уже никогда не выпускали.
Объяснение:
