Город спал. Тишина остановила суетное хаотичное молекулярное движение. Темнота была осязаемо вязкой, и даже стандартно-радостная предновогодняя иллюминация не осветить эту непроглядность.
А он шел, бежал, летел... Куда? Зачем? Что там? Он не знал. Да это было и не столь важно! Главное, что его там ждали.
Череда унылых, однообразных школьных будней вдруг превратилась в праздничный фейерверк, в сладкую муку ожидания каждого нового дня, когда однажды в класс вошла ОНА.. Вошла. Села рядом и, лихо щелкнув надутым из жевачки розовым пузырем, с улыбкой сказала «Привет». Это немудреное словечко перевернуло всю его серую жизнь! Маленькая, по-мальчишески угловатая, хрупкая, с огромными глазами цвета неба и рыжим взрывом непослушных мелких кудряшек на голове, она в одночасье свела с ума все мужское население класса. Школа гудела всякий раз, когда по длинному коридору огненным факелом проносилось это удивительное существо.
Он понимал, что шансы равны нулю, но сердце с рассудком было явно не в ладу! Оно шуршало шальным шепотом , шевеля в душе шарики с надеждой...И он рискнул. Выстраданная в бессонных ночах записка легла в ее тетрадь.. Время остановилось. Замерло. Исчезло. Он ждал. Дни тянулись густым малиновым сиропом. Два. Пять. Десять... Надежда умирает последней. И он ждал.
Ночной звонок разбудил его, оборвав ее долгий, чудесный поцелуй. «Я в больнице, приезжай». Шепот шуршащих листьев, скрежет крепкой, хрупкой, радужной ледяной корки под ногами просто разрывал мозг. В горле билось: «Ей плохо. Я ей нужен. Она позвала меня».
И он шел. Бежал. Летел. Не разбирая дороги. не замечая холода и не горошин слез на щеках. Сердце разрывалось от тысячи эмоций. Куда? Зачем?... Туда... Затем...
ответ:
прошлым летом со мной приключилась . я гостил у бабушки в деревне и в один из дней решил поехать на поле, покататься на велосипеде. собрал себе в рюкзак немного еды и отправился.
день был солнечный, на небе ни облачка. утренний ветерок приятно холодил, а в наушниках играл стивен тайлер. ехать по накатанной дороге было одно удовольствие. я вообще люблю кататься и при любом удобном случае сажусь на велосипед.
дело было в конце июля, поэтому вокруг буйным цветом цвели подсолнухи. они были с меня ростом и создавали некое подобие зеленой стены с красивой желтой верхушкой. я любовался природой и думал о своем. иногда мне нравится побыть одному, наедине со своими мыслями.
так я ехал куда глаза глядят и через какое-то время проголодался. решил остановиться и перекусить. привал сделал прямо на обочине. когда поел и взглянул на часы, оказалось, что я прокатался больше трех часов и уже давно пора домой, иначе бабушка будет волноваться. я встал, поднял велосипед, и меня посетила неприятная мысль: во время езды я часто отвлекался на окружающую красоту, на собственные размышления, еще на что-то, и не запомнил дорогу. выходило, что я заблудился.
от этой догадки меня бросило в дрожь. как же быть? решил, что поеду и постараюсь разобраться по дороге. я ехал и ехал, а знакомых мест все не было. от подсолнухов уже стало рябить в глазах. сложность состояла в том, что на поле нет никакого ориентира, по которому можно было бы вернуться назад – все вокруг одинаковое. я уже отчаялся и стал впадать в панику, как вдруг увидел бабушку. она шла мне на встречу. оказалось, бабушка заметила, что меня долго нет, и пошла искать. хорошо, что она знает здешние места, как свои пять пальцев.
с тех пор я слежу за дорогой внимательно и никогда не отвлекаюсь, если нахожусь в незнакомом месте.
На одном из симпозиумов встретились четыре лингвиста: англичанин, немец, итальянец и русский. Речь зашла о языках. Начали спорить, а чей язык красивее, лучше, богаче, и какому языку принадлежит будущее?
Англичанин сказал: «Англия – страна великих завоевателей, мореплавателей и путешественников, которые разнесли славу её языка по всем уголкам всего мира. Английский язык – язык Шекспира, Диккенса, Байрона – несомненно, лучший язык в мире».
«Ничего подобного», — заявил немец, — «Наш язык – язык науки и физики, медицины и техники. Язык Канта и Гегеля, язык, на котором написано лучшее произведение мировой поэзии – «Фауст» Гёте».
«Вы оба неправы», - вступил в спор итальянец, — «Подумайте, весь мир, всё человечество любит музыку, песни, романсы, оперы! На каком языке звучат лучшие любовные романсы и гениальные оперы? На языке солнечной Италии»!
Русский долго молчал, скромно слушал и, наконец, промолвил: «Конечно, я мог также, как каждый из вас, сказать, что русский язык – язык Пушкина, Толстого, Тургенева, Чехова – превосходит все языки мира. Но я не пойду по вашему пути. Скажите, могли бы вы на своих языках составить небольшой рассказ с завязкой, с последовательным развитием сюжета, чтобы при этом все слова рассказа начинались с одной и той же буквы?»
Это очень озадачило собеседников и все трое заявили: «Нет, на наших языках это невозможно». Тогда русский отвечает: «А вот на нашем языке это вполне возможно, и я сейчас это вам докажу. Назовите любую букву». Немец ответил: «Всё равно. Буква «П», например».
«Прекрасно, вот вам рассказ на эту букву», — ответил русский.
Пётр Петрович Петухов, поручик пятьдесят пятого Подольского пехотного полка, получил по почте письмо, полное приятных пожеланий. «Приезжайте, — писала прелестная Полина Павловна Перепёлкина, — поговорим, помечтаем, потанцуем, погуляем, посетим полузабытый, полузаросший пруд, порыбачим. Приезжайте, Пётр Петрович, поскорее погостить».
Петухову предложение понравилось. Прикинул: приеду. Прихватил полуистёртый полевой плащ, подумал: пригодится.
Поезд прибыл после полудня. Принял Петра Петровича почтеннейший папа Полины Павловны, Павел Пантелеймонович Пётр Петрович, присаживайтесь поудобнее», — проговорил папаша. Подошёл плешивенький племянник, представился: «Порфирий Платонович Поликарпов. Просим, просим».
Появилась прелестная Полина. Полные плечи прикрывал прозрачный персидский платок. Поговорили, пошутили, пригласили пообедать. Подали пельмени, плов, пикули, печёнку, паштет, пирожки, пирожное, пол-литра померанцевой. Плотно пообедали. Пётр Петрович почувствовал приятное пресыщение.
После приёма пищи, после плотного перекуса Полина Павловна пригласила Петра Петровича прогуляться по парку. Перед парком простирался полузабытый полузаросший пруд. Прокатились под парусами. После плавания по пруду пошли погулять по парку.
«Присядем», — предложила Полина Павловна. Присели. Полина Павловна придвинулась поближе. Посидели Прозвучал первый поцелуй. Пётр Петрович притомился, предложил полежать, подстелил полуистёртый полевой плащ, подумал: пригодился. Полежали, повалялись, повлюблялись. «Пётр Петрович – проказник, прохвост», — привычно проговорила Полина Павловна.
«Поженим, поженим плешивенький племянник. «Поженим, поженим», — пробасил подошедший папаша. Пётр Петрович побледнел, пошатнулся, потом побежал прочь. Побежав, подумал: «Полина Петровна – прекрасная партия, полноте париться».
Перед Петром Петровичем промелькнула перспектива получить прекрасное поместье. Поспешил послать предложение. Полина Павловна приняла предложение, позже поженились. Приятели приходили поздравлять, приносили подарки. Передавая пакет, приговаривали: «Прекрасная пара».
Собеседники-лингвисты, услышав рассказ, вынуждены были признать, что русский язык – самый лучший и самый богатый язык в мире.