пластов на своей картине жатва изображает старичка в окружении молодых , которые прервались от работы, чтобы перекусить. возможно, они из одной семьи или просто из одной деревни и делать покос взрослому. мужчина перед нами пожилой, но он явно крепок и умудрен опытом, на его фоне контрастируют более подвижные и резвые фигуры детей.
художник разделил переднюю часть композиции как бы на две половины, с одной стороны стог сена, с другой – люди. как мы выяснили ранее, пшеничный колос может отсылать к символике круговорота природы, но и вторая половина композиции тоже говорит об этом. мы видим не просто преемственность поколений, но и жизненный цикл, который воплощается в конкретных людях.
отживет свое старичок, ему на смену придут эти детишки, они тоже заведут детей и тоже будут сеять и жать, возделывать землю и созидать, работать и создавать, чтобы в завершении удобрить собой землю и снова прорасти. таков вечный цикл, непрерывное движение существования.
на картине пластов изобразил далекую перспективу, пейзаж простирается докуда хватает взора и далее. когда смотришь, кажется, можешь охватить своим взглядом вообще всю планету. этим, на мой взгляд, художник подчеркивает свою мысль.
с одной стороны перед нами частность вечного движения, которая заключается в простых людях. с другой стороны – всеохватность этого движения, которое простирается безгранично и по всей земле много подобных людей, стариков и детей. как колоски в стогу прижались друг к другу, так прижимаются друг к другу люди, составляя целое.
когда смотришь на такую картину, охватывает какая-то светлая печаль. тоска от ограниченности человеческого существования, однако, и радость от осознания величия этого мира.
в традиционной культуре символ пшеничного колоска всегда связывался с идеей вечного возвращения, природных циклов и вневременного характера души. подобно тому, как пшеничный колос падает в землю, чтобы прорасти и стать чем-то новым, строится и вся перетекающая структура мироздания.
Выразительности устной речи наряду с лингвистическими, паралингвистические (нелингвистические) средства: жесты, мимика, пантомимика, тон, ритм и пр.. Они обычно связаны с конкретным высказыванием и служат дополнением к лингвистическим средствам выразительности. Сопровождая речь, паралингвистические средства усиливают оттенки эмоциональной окраски слов, дополняют интонацию, подчеркивают необходимые смысловые части высказывания, иллюстрируют выраженную словами мысль. Основное их назначение — уточнение мысли, ее оживление, усиление эмоционального звучания речи. Эмоциональная речь в любой сфере общения, как правило, сопровождается соответствующими жестами, телодвижениями и выражением лица, передающими те или иные чувства.
Чистая речь — это речь, в которой нет языковых элементов, чуждых литературному языку, а также отвергаемых нормами нравственности слов и словесных оборотов. Чистота речи предполагает соблюдение не только языковых (в первую очередь — стилистических в области произношения и словоупотребления), но и этических норм.
Данное качество речи неразрывно связано с ее правильностью, базируется на ней. Эта связь проявляется в том, что чистота речи в произношении достигается благодаря строгому соблюдению орфоэпических норм: то, что соответствует нормам орфоэпии, признается и правильным, и чистым.
Чистота речи предполагает стилистически оправданное употребление, во-первых, литературных языковых единиц (иноязычных слов и выражений, речевых штампов, а также слов и выражений, не несущих никакой смысловой нагрузки в речи и в силу этого превращающихся в сорняки), а во-вторых, внелитературных языковых элементов (диалектизмов — территориальных говоров; профессионализмов — слов, ограниченных в своем употреблении рамками какой-либо профессии; жаргонизмов — слов и словесных оборотов, применяемых в жаргонах, социально ограниченных сферах; вульгаризмов — слов и выражений грубо, вульгарно обозначающих какой-то круг предметов, явлений и унижающих достоинство и честь человека).
Основная сфера применения диалектных (областных) слов — художественная литература. Они привлекаются для создания местного колорита и речевой характеристики героев, а также в качестве особого средства выразительности в русской литературе с XVIII в., сначала в основном в водевилях для создания комизма, а затем — для передачи особенностей речи крестьян. Если В.А. Жуковский полностью отрицал использование диалектизмов в художественных произведениях, то А.С. Пушкин делал это лишь теоретически, а практически применял их, о чем свидетельствует, например, повесть «Барышня-крестьянка»: Да как же барина с слугою не распознать? И одет-то не так, и баишъ иначе, и собаку-то кличешь не по-нашему; Ты был, барин, вечор у наших господ?; А взаправду… не попытаться ли в самом деле?
