Ступая по некрашеным половицам, Полинка неслышными шагами в комнату, которую с детства называла смешно - не моя. В не моей комнате, сверкая очень неярким, мягко мерцающим светом, горел ночник. Ничего не изменилось за эти долгие пять лет. На полке старинного шкафа блестели золотом корешки старинных книг: стояла Библия, не застегнутая почему-то на массивную серебряную застежку, абсолютно неинтересные папины книги по какой-то непонятной горной выработке. Любимый сборник русских былин стоял в стороне от своих роскошных собратьев. Он был небогат, обложка изрядно пристёрлась, но это была книга, которую невозможно было променять на все самые прекрасные тома. Некогда Полинка завороженно смотрела на изображённого на обложке Илью Муромца, нестарого, могучего, в кольчуге. Не год, не два до того момента, когда девочка смогла прочесть слово "Былины", тиснённое золотом на сафьяне. Занятие показалось маленькой непоседе вовсе не привлекательным: буквы оказались отнюдь не послушными и не складывались в слова. Теперь взрослая Полинка не без улыбки вспоминала, как не раз спрашивала у нянюшки, не знает ли она, кто такая Мурома. Непривычно маленьким теперь казался когда-то огромный шкаф, до которого просто можно было дотянуться, не становясь на мамин пуф, изрядно потёртый башмачками непослушной дочки. Не выученный урок, а любимые с детства строки повторяла вслух юная барышня-институтка, вернувшаяся домой, и слезы умиления текли по щекам, милое невозвратимое детство обступало со всех сторон, как будто не желая отпускать от себя.
Объяснение:
