Когда мне исполнилось четыре года, тетя подарила мне малюсенького желтого цыпленочка. Я крепко прижала это очаровательное пушистое существо к себе и с этой минуты почти не расставалась со своим подарком. В садик я не ходила, жила в доме с большим двором и садом, поэтому мне легко было почти не выпускать цыпленка из рук. Я носила его в кармане своего фартука, отпускала ненадолго на травку, загородив со всех сторон тот кусочек земли, где мы гуляли. Пыталась однажды взять с собой в кинотеатр, куда мы ходили с мамой. Правда, этого мне не разрешили. Цыпленок рос не без приключений. Однажды я уронила его в ведро с водой. Бабушка пробурчала не в кипяток». Бывало, что он застревал где-то в густых зарослях травы во дворе. И вот вырос огромный красавец петух! Как же он меня ненавидел! Он налетал на меня, как коршун, и норовил клюнуть куда только достанет. Мне было очень обидно: ведь я считала, что вынянчила его. Когда я выходила гулять во двор, петуха запирали. А если гулял петух, за дверью оставалась я и с тоской наблюдала за ним через окно. Самое удивительное, что ненавидел он только меня, а на всех людей свою ненависть не перенес. По-моему, больше за всю мою жизнь таких врагов у меня не было.
Идут вперед, за взводом- взвод.
Идут, подтянуты и строги.
Идут, скупые на слова.
А по обочинам дороги
Шумит листва, шуршит трава.
И от ромашек-тонконожек
Мы отвести не в силах глаз.
Для нас, для нас они, быть может,
Для нас, для нас они, быть может,
Цветут сейчас в последний раз.