Какие проблемы автор поднимает в тексте опять бьет минометная батарея, та самая, но теперь разрывы ложатся левей. это она била с вечера. шарю, шарю стереотрубой – ни вспышки, ни пыли над огневыми позициями – все скрыто гребнем высот. кажется, руку бы отдал, только б уничтожить ее. я примерно чувствую место, где она стоит, и уже несколько раз пытался ее уничтожить, но она меняет позиции. вот если бы высоты были наши! но мы сидим в кювете дороги, выставив над собой стереотрубу, и весь наш обзор – до гребня. мы вырыли этот окоп, когда земля была еще мягкая. сейчас дорога, гусеницами, со ног, колес по свежей грязи, закаменела и растрескалась. не только мина – легкий снаряд почти не оставляет на ней воронки: так солнце прокалило ее. когда мы высадились на этот плацдарм, у нас не хватило сил взять высоты. под огнем пехота залегла у подножия и спешно начала окапываться. возникла оборона. она возникла так: упал пехотинец, прижатый пулеметной струей, и прежде всего подрыл землю под сердцем, насыпал холмик впереди головы, защищая ее от пули. к утру на этом месте он уже ходил в полный рост в своем окопе, зарылся в землю – не так-то просто вырвать его отсюда. из этих окопов мы несколько раз поднимались в атаку, но немцы опять укладывали нас огнем пулеметов, шквальным минометным и артиллерийским огнем. мы даже не можем подавить их минометы, потому что не видим их. а немцы с высот просматривают и весь плацдарм, и переправу, и тот берег. мы держимся, зацепившись за подножие, мы уже пустили корни, и все же странно, что они до сих пор не сбросили нас в днестр. мне кажется, будь мы на тех высотах, а они здесь, мы бы уже искупали их. даже оторвавшись от стереотрубы и закрыв глаза, даже во сне я вижу эти высоты, неровный гребень со всеми ориентирами, кривыми деревцами, воронками, белыми камнями, проступившими из земли, словно это обнажается вымытый ливнем скелет высоты. когда кончится война и люди будут вспоминать о ней, наверное, вспомнят великие сражения, в которых решался исход войны, решались судьбы человечества. войны всегда остаются в памяти великими сражениями. и среди них не будет места нашему плацдарму. судьба его – как судьба одного человека, когда решаются судьбы миллионов. но, между прочим, нередко судьбы и трагедии миллионов начинаются судьбой одного человека. только об этом забывают почему-то. с тех пор как мы начали наступать, сотни таких плацдармов захватывали мы на всех реках. и немцы сейчас же пытались сбросить нас, а мы держались, зубами, руками вцепившись в берег. иногда немцам удавалось это. тогда, не жалея сил, мы захватывали новый плацдарм. и после наступали с него. я не знаю, будем ли мы наступать с этого плацдарма. и никто из нас не может знать этого. наступление начинается там, где легче прорвать оборону, где есть для танков оперативный простор. но уже одно то, что мы сидим здесь, немцы чувствуют и днем и ночью. недаром они дважды пытались скинуть нас в днестр. и еще попытаются. теперь уже все, даже немцы, знают, что война скоро кончится. и как она кончится, они тоже знают. наверное, потому так сильно в нас желание выжить. в самые трудные месяцы сорок первого года, в окружении, за одно то, чтобы остановить немцев перед москвой, каждый, не задумываясь, отдал бы жизнь. но сейчас вся война позади, большинство из нас увидит победу, и так обидно погибнуть в последние месяцы
