ответ:Шаньюй Тумань имел двух сыновей от разных жен. Для того чтобы обеспечить престол любимому младшему сыну, он решил пожертвовать старшим — Модэ и отдал его в заложники юэчжам. Напав на последних, Тумань надеялся, что они убьют его сына. Но Модэ оказался человеком решительным. Ему удалось похитить у юэчжей коня и вернуться к отцу, о предательстве которого он, конечно, знал. Тумань, искренне восхищенный удалью Модэ, не только не убил его, но дал ему в управление тюмень, т. е. 10000 семейств. Модэ немедленно начал обучать военному делу свою конницу и научил ее пользоваться стрелой, издававшей при полете свист[181]. Он приказал всем пускать стрелы лишь вслед за его свистящей стрелой; невыполнение этого приказа каралось смертной казнью. Чтобы проверить дисциплинированность своих воинов, Модэ пустил свистящую стрелу в своего аргамака и не выстрелившим в великолепного коня приказал отрубить головы. Через некоторое время Модэ выстрелил в свою красавицу-жену. Некоторые из приближенных в ужасе опустили луки, не находя в себе сил стрелять в беззащитную молодую женщину. Им немедленно были отрублены головы. После этого Модэ на охоте направил стрелу в аргамака своего отца, и не было ни одного уклонившегося. Увидев, что воины подготовлены достаточно, Модэ, следуя за отцом на охоту, пустил стрелу в него, и шаньюй Тумань в ту же минуту превратился в ежа — так утыкали его стрелы. Воспользовавшись замешательством, Модэ покончил с мачехой, братом и старейшинами, не захотевшими повиноваться отцеубийце и узурпатору, и объявил себя шаньюем (209 г. до н. э.). Дунху, узнав о междоусобице, решили воспользоваться ею и потребовали замечательного коня — сокровище хуннов и любимую жену Модэ. Старейшины в негодовании хотели отказать, но Модэ сказал: «К чему, живя в соседстве с людьми, жалеть для них одну лошадь или одну женщину?» — и отдал то и другое. Тогда дунху потребовали полосу пустыни (на юго-запад от Калгана), неудобную для скотоводства и необитаемую. Земля была, собственно говоря, ничья; пограничные караулы стояли по окраинам ее: на западе хунны, на востоке дунху. Старейшины хун.
НЕЗНАЮ МОЖЕТ ЭТО ПРАВИЛЬНО
Объяснение:
Образование и формирование Золотой Орды начинается в 1224 году. Государство было основано монгольским ханом Батыем, внуком Чингисхана. Столицей Золотой Орды был Сарай-Бату (дворец).
Древняя Русь оказалась под властью в 1240 году после нашествия Батыя. Первой под власть монголо-татар в 1237 году пала Рязань: рязанские князья о Владимир и Чернигов, но не последовало. За три года армия Батыя поработила все русские земли и в 1240 году захватила Киев.
Золотая Орда обложила Русь данью. Помимо денежных платежей, ханы требовали, чтобы русские князья постоянно отправляли на службу Орде воинские отряды. Русские князья, чтобы взойти на престол, должны были приехать с поклоном в Золотую Орду и получить ярлык на княжение. Деятельность князей контролировали ордынские баскаки, они обеспечивали сбор дани и проводили набор воинов в монгольскую армию. Русь находилась в полной политической и экономической зависимости от Золотой Орды. Выплата дани наносила колоссальный урон русским землям. При Иване Даниловиче Калите Русь избавилась от наместников. Калита получил право сбора дани с русских земель, чтобы доставить ее в Золотую Орду. В период его правления Золотая Орда не нападала на Русь.
Великий князь московский Дмитрий Иванович отказался платить дань Золотой Орде. Тогда, в 1380 состоялся поход Мамая на Русь. Дмитрию Ивановичу с благословения Сергия Радонежского удалось собрать единое русское войско. И 8 сентября 1380 состоялась Куликовская Битва. Русское войско разгромило ордынское. Это стало началом освобождения Руси от гнета Золотой Орды. Окончательный разгром Орды произошел в 1480 году при Иване 3 на реке Угре.
Вот цитата: "В Австрии имелись все основания предполагать, что удар против нее будет отложен максимум до момента смерти старого императора; но там имелись основания также предполагать, что к этому моменту монархия вообще уже лишится оказать сколько-нибудь серьезное сопротивление. В течение последних лет монархия эта до такой степени олицетворялось дряхлеющим Францем-Иосифом, что в глазах широких масс смерть этого императора неизбежно должна была представляться как смерть самого отживающего австрийского государства. Одна из самых хитрых уловок славянской политики заключалась в том, что она сознательно сеяла ту мысль, что «процветание» Австрии целиком обязано мудрости ее монарха. На удочку этой лести венские придворные круги попадали тем легче, что эта оценка совершенно не соответствовала действительным заслугам Франца-Иосифа. Венский двор совершенно не понимал, что в этой лести скрыта насмешка. При дворе не понимали, а может быть и не хотели понимать, что чем больше судьбы монархии связываются с государственным разумом этого, как тогда выражались, «мудрейшего из монархов», тем более катастрофичным станет положение монархии, когда в один прекрасный день безжалостная смерть постучится в дверь Франца-Иосифа."