Меня зовут Агапит. Я греческий воин. Сейчас у нас идет война с персами, которые считают себя непобедимыми. Но мы, греки, свободолюбивый народ и будем биться до последней капли крови. Персы нападали на нас и раньше. После нашей победы под Марафоном, они не беспокоили нас целых десять лет. Теперь опять…. Персидский царь Ксерокс приказал прислать ему землю и воду в знак покорности. Это немыслимо! Мы будем сражаться за свою родину! Мы свою землю!
Очень вовремя по предложению Фемистокла мы укрепили свой афинский флот. На доход от принадлежавших государству серебряных рудников были построены 200 триер. Наши триеры отличаются от больших персидских военных кораблей легкостью и большей возможностью к маневрированию.
Хорошо, что персы вступили с нами в морской бой, потому что на суше, у них больше преимуществ перед нами. Они превышают нас и численностью воинов, и конницы их очень сильны.
Против наших 380 триер выступили 500 больших персидских кораблей. Еще ночью персидский флот подошел к Саламинскому проливу, а утром начался смертельный бой…
Персы построили свои корабли скученно, а наши триеры умело маневрировали между ними. Наша удача была в том, что мы сражались у своих родных берегов и знали все мели и течения. Персы же, то и дело, садились на мель, напарывались на подводные камни, и сталкивались друг с другом (пролив -то узкий). Мы таранили врага, их корабли один за другим отправлялись на дно. Мы одержали победу при Саламине, персидский флот был полностью разгромлен.
Эта победа оказалась решающей в греко-персидских войнах. Ксерокс увел большую часть своей славной армии обратно в Азию. Мы добили в битве при Платеях оставленные персидским царем войска. Теперь война вышла за пределы Греции. Мы будем бороться за освобождение своих греческих полисов в Малой Азии! Мы вернем свободу!
Чаще всего, когда мы говорим о «средневековой Европе» , то имеем в виду только западную и центральную ее части. Якобы «общая империя» – Священная Римская империя германской нации – фактически была не общей, а ограниченной в пространстве, поскольку уравновешивалась Византийской империей на юго‑востоке. Точно также и римско‑католическая церковь признавалась не всеми; многие восточно‑европейские народы отдавали предпочтение греческому православию. А, как мы только что видели, экономические и социальные основы византийского Востока заметно отличались от таковых на феодальном Западе.
Следовательно, мы должны признать существование не одной, а двух средневековых Европ – Западной и Восточной. При этом историческая роль Восточной Европы долгое время недооценивалась. Даже сейчас в общих работах по средневековой истории под «Европой» обычно подразумевают Западную Европу, а к Восточной Европе относятся как к ненужному придатку, если вообще принимают во внимание.
Этнически Западную Европу населяют, по большей части, романские и германские народы, Восточную – славяне, греки и несколько других групп. В пренебрежении к восточно‑европейской истории не последнюю роль, несомненно, сыграли расовые предрассудки, особенно традиционное презрение германцев к славянам. Показательно, что даже такой выдающийся мыслитель как Гегель не нашел места для славян в своей «Философии истории» . Как он объясняет:
"Эти племена, действительно, основали государства и успешно противостояли различным народам, встававшим на их пути. Иногда они, как авангард – как нация, находившаяся между Западом и Востоком принимали участие в борьбе между христианской Европой и нехристианской Азией. Поляки даже освободили осажденную Вену от турок; и славяне были, в определенной степени, вовлечены в орбиту Западного Разума. Однако вся эта группа народов остается вне нашего рассмотрения, потому что до сих пор она не выступала как самостоятельный элемент в ряду обнаружения Разума в Мире "[5].
О степени влияния националистических теорий даже на современные американские гуманитарные науки можно судить по труду Джона Бургеса «Основы политической науки» , впервые опубликованному в 1917 г. и переизданному в 1933 г. По мнению этого автора греки и славяне продемонстрировали "низкий уровень политической " («a low order of political genius»), и поэтому"совершенно необходимо, чтобы политическая организация, на самом высоком уровне, греческой и славянской наций была бы взята на себя иноземной политической силой "[6]. Далее он предлагает, что германские народы "как политические нации по преимуществу ", должны бы "принять на себя руководство созданием и управлением государств "[7].
Единственная причина, по которой американский ученый мог дать подобный совет, кроется в непонимании исторической роли греческого и славянских народов.
Относительно греков старое неведение и предрассудки были давно развеяны, благодаря блестящему развитию византинистики. Со времени появления в XVII веке работ великого Дю Канжа и других исследователей византологическая традиция поддерживалась целым рядом французских и бельгийских ученых, а также русскими, немецкими, английскими, американскими, итальянскими, венгерскими, румынскими, польскими, чешскими, болгарскими, югославскими византинистами и, конечно, самими греками. Огромный прогресс в этой области был достигнут за последние пятьдесят лет, и великая историческая роль Византии теперь ясна всем.