В начале XVII века, для борьбы с Лжедмитрием II и польской-литовской интервенцией, правительство Василия Шуйского прибегло к Швеции. В обмен на уступку города Корелы с уездом шведы предоставили небольшое наёмное войско из шведских и финских солдат, а также набрали наёмников по всей Европе. Содержание этой армии потребовало огромных расходов, наёмники проявили склонность к бунтам и измене, а наёмная кавалерия западноевропейского образца уступала польско-литовской коннице. В частности, в Тверском сражении 11 (21) июля 1609 года французская и немецкая конница не выдержала атаки польско-литовских гусар и обратилась в паническое бегство, понеся тяжёлые потери. Но немецкая и шведская пехота, находящаяся в центре, выдержала и стойко отразила польскую атаку[2].
После распада наёмного войска под Тверью М. В. Скопин-Шуйский был вынужден заново формировать армию, в которую стекалось «множество необученных людей из Ярославля, Костромы и Готовясь в Калязине к походу на Москву, он предпринял обучение своего войска по нидерландскому образцу, которого придерживались и шведы. Руководил муштрой бельгиец Христиер Сомме, который остался на царской службе со своим отрядом, заключив особое соглашение. Ополченцы обучались упражнениям в правильном строю, что было ключевым в использовании линейной тактики, а также владению оружием, строительству и штурму укреплений. Тактика западноевропейской пехоты того времени для борьбы с кавалерией предполагала использование плотных формирований пикинёров, прикрывавших мушкетёров. Полевые укрепления, игравшие важную роль в нидерландской военной школе, широко использовались и в традиционном русском военном деле. Историк О. А. Курбатов отмечает, что сведений о применении «немецкой» тактики (особенно успешном) непосредственно в боевых действиях крайне мало, в отличие от практики использования «острожков». Медленное, но неуклонное выдвижение вперёд с опорой на эти укрепления приводило к постепенному перехвату коммуникаций противника и вынуждало его либо отступать, либо пытаться штурмовать «острожки», что было крайне трудной задачей. Эффективность этой тактики признавалась и противником. При этом длинные пехотные пики были лишь одним из возможных средств борьбы с конницей, а само по себе их наличие не гарантировало успеха. Так, 20 марта 1611 года Передовой полк Первого ополчения был разбит под Москвой конницей полковника Струся, побросав на поле боя сотни «копий пехотных немецкого образца»[4].
В условиях тяжёлого положения в стране необходимые на организацию войска деньги собирали с городов также купцы и посадские люди, большую оказали монастыри. Новое войско было собрано в августе 1609 года и приняло участие в победоносном походе Скопина-Шуйского на Москву, окончившемся ликвидацией Тушинского лагеря и бегством Лжедмитрия II. После неожиданной смерти Скопина-Шуйского в 1610 году и разгрома в битве при Клушине войско распалось, но память о его успехах сохранилась. Так, ярославцы, готовясь к походу Первого ополчения, писали в апреле 1611 года, что изготовили
К началу XX века сформировалась устойчивое мнение о неэффективности сельской общины как хозяйственной единицы. Начиная с 1906 года, государство приступило к реформе сельской общины, поощряя выход из нее отдельных крестьян с закреплением надельных земель в частную собственность. Однако, до 1917 года реформа не была завершена, и сельские общества оставались основной формой хозяйствования. Сельские общества объединялись в волости, административные единицы крестьянского самоуправления, не имевшие власти над сельскими обществами как распорядителями надельной земли.
Премьер-министр П. А. Столыпин считал преобразование сельского общества важной составной частью проводимой его правительством широкой аграрной реформы. По первоначальному плану реформы, составленному в 1906 году, предполагалось разделить сельское общество на два общества. Первое из них, земельное общество, должно было представлять собой хозяйственное товарищество, занимающееся управлением землей, находящейся в совместной собственности крестьян. Второе — поселковое общество — должно было стать низовой единицей местного самоуправления, потеряв при этом сословный крестьянский характер — в общество должны были войти местные жители и землевладельцы всех сословий. Предполагалось, что по мере продвижения аграрной реформы количество земли, укрепленной в частную собственность крестьян, будет расти, и роль сельских обществ как коллективных собственников земли естественным образом уменьшится.
В пакет правительственных законопроектов по аграрной реформе, внесенных в 1907 году в III Государственную Думу, входил закреплявший данные положения законопроект «Положение о поселковом управлении» . III Дума рассматривала законопроект чрезвычайно медленно, и в 1912 году он перешел в IV Думу, где лежал без движения. В 1913 году правительство, возглавляемое уже В. Н. Коковцовым, переменило свое мнение и забрало законопроект из Думы.
Таким образом, сельское общество как признанный государством институт самоуправления осталась нетронутой вплоть до Октябрьской революции, после которой идеи Столыпина парадоксальным образом были реализованы — община как коллективный владелец земли была сохранена [15], но от нее был отделен сельсовет, административный орган местного управления. Окончательно существование сельской общины было прекращено коллективизацией.
Российскую империю буквально затянули на Кавказ. Грузины очень боялись Персии, хотя они входили в эту Персию как составная часть (грузинского государства никогда не было) . Они её боятся со времён шаха Аббаса, который очень не любил грузин. Известен исторический анекдот. Когда шах Аббас пришел в Гурджаани, он не нашел грузин: они все убежали. Он спросил изумлённо: "Гурджи ани? ", что по персидски означает: "Грузины - где? ". С тех пор этот город так и называется. Кроме того, Грузию довольно успешно грабили набегами чечены. Армяне опасались Турции (и оказалось - справедливо опасались) , поскольку Турция отторгла всю Великую Армению со столицей в городе Ван и Западную Армению (Киликию) . Грузия и Армения буквально умоляли Российскую Империю о прибытии русских войск. Но между Закавказьем и Российской империей находился Северный Кавказ. А Северный Кавказ не мог попроситься в Империю, так как там не было централизованной власти - некому было попроситься. Но на местах, в аулах, такие люди нашлись. Они собирали сход и решали войти в Империю, потом писали императору и старейшины ставили отпечатки своих пальцев. Резон был очень большой - Северный Кавказ измучился от абречества (разбойников) . Если просба хотя бы частично удовлетворялась и Россия присылала хотя бы одного солдата или казака, разбой исчезал, совершенно, как и не было его. Попробуй напади на аул: придет русский отряд, всех разбойников с местных жителей переловят и повесят. Так на Северном Кавказе образовалась чересполосица, вернее, шахматная доска. Половина аулов вошла в Империю, а половина занималась разбоем (грабили друг друга) . Видя, что их соседи живут хорошо и спокойно, они, конечно, тоже собирали сходы и писали петиции, но Россия отнюдь не спешила, отъявленные абреки ведь, их посылали куда подальше. Некоторые аулы по тридцать лет стояли в очереди.
В начале XVII века, для борьбы с Лжедмитрием II и польской-литовской интервенцией, правительство Василия Шуйского прибегло к Швеции. В обмен на уступку города Корелы с уездом шведы предоставили небольшое наёмное войско из шведских и финских солдат, а также набрали наёмников по всей Европе. Содержание этой армии потребовало огромных расходов, наёмники проявили склонность к бунтам и измене, а наёмная кавалерия западноевропейского образца уступала польско-литовской коннице. В частности, в Тверском сражении 11 (21) июля 1609 года французская и немецкая конница не выдержала атаки польско-литовских гусар и обратилась в паническое бегство, понеся тяжёлые потери. Но немецкая и шведская пехота, находящаяся в центре, выдержала и стойко отразила польскую атаку[2].
После распада наёмного войска под Тверью М. В. Скопин-Шуйский был вынужден заново формировать армию, в которую стекалось «множество необученных людей из Ярославля, Костромы и Готовясь в Калязине к походу на Москву, он предпринял обучение своего войска по нидерландскому образцу, которого придерживались и шведы. Руководил муштрой бельгиец Христиер Сомме, который остался на царской службе со своим отрядом, заключив особое соглашение. Ополченцы обучались упражнениям в правильном строю, что было ключевым в использовании линейной тактики, а также владению оружием, строительству и штурму укреплений. Тактика западноевропейской пехоты того времени для борьбы с кавалерией предполагала использование плотных формирований пикинёров, прикрывавших мушкетёров. Полевые укрепления, игравшие важную роль в нидерландской военной школе, широко использовались и в традиционном русском военном деле. Историк О. А. Курбатов отмечает, что сведений о применении «немецкой» тактики (особенно успешном) непосредственно в боевых действиях крайне мало, в отличие от практики использования «острожков». Медленное, но неуклонное выдвижение вперёд с опорой на эти укрепления приводило к постепенному перехвату коммуникаций противника и вынуждало его либо отступать, либо пытаться штурмовать «острожки», что было крайне трудной задачей. Эффективность этой тактики признавалась и противником. При этом длинные пехотные пики были лишь одним из возможных средств борьбы с конницей, а само по себе их наличие не гарантировало успеха. Так, 20 марта 1611 года Передовой полк Первого ополчения был разбит под Москвой конницей полковника Струся, побросав на поле боя сотни «копий пехотных немецкого образца»[4].
В условиях тяжёлого положения в стране необходимые на организацию войска деньги собирали с городов также купцы и посадские люди, большую оказали монастыри. Новое войско было собрано в августе 1609 года и приняло участие в победоносном походе Скопина-Шуйского на Москву, окончившемся ликвидацией Тушинского лагеря и бегством Лжедмитрия II. После неожиданной смерти Скопина-Шуйского в 1610 году и разгрома в битве при Клушине войско распалось, но память о его успехах сохранилась. Так, ярославцы, готовясь к походу Первого ополчения, писали в апреле 1611 года, что изготовили