найти художні засоби. Рембо Бал Повішаних.
Буду очень благодарна
На чорній шибениці нині
Танцюють, висячи, вони.
Кістки танцюють Саладинів
І паладини сатани.
Як тільки Вельзевул, підметку взявши в руки,
По лобі трахне їх, смикнувши за мотуз,
То він примусить під Різдва старого звуки
Вести, вести танок маленьких цих лакуз.
І блазні вражені сплітаються руками.
Немовби чорний хор, трясуться груди в них,
Які колись дівчат стискали до нестями,
А нині в любощах стискаються бридких.
Ура! Без животів танцюють сміхованці!
Такий широкий кін, що хоч роби стрибки!
Але недобереш, чи бійка то, чи танці.
Скажений Вельзевул насилує скрипки.
Взуття й не бачили шершаві їхні п'яти.
Облізла шкіра геть і видно маслаки.
На решту можете уваги не звертати.
їм сніг на голови насипав ковпаки.
Плюмажем бачимо на голові ворону,
З худої щелепи звисає плоті шмат,
Так ніби лицарі в спорядженні з картону,
Зловісно кружачи, свої мечі щерблять.
На бал скелетів свист борвію долинає.
І щибениця, мов орган, реве щосил.
Вовчиці виють із фіалкового гаю.
Як пекло вогняне, червоний небосхил.
Гей, фанфаронів цих трясіть мені загробних,
Які удавано, мов чотки, кісточки
Перебирають на своїх хребцях суглобних.
Але не монастир це тут, а мертвяки.
Ось посередині самого танцю смерті
В червону вись один скелет зробив стрибок,
Неначе здиблений лошак, і, роз Все ж відчуваючи на шиї мотузок
І пальцями стегно стискаючи помалу,
Так, ніби сміючись, загорлопанив він,
Немовби блазень той, вертаючись до балу,
Під стук своїх кісток стрибаючи на кін.
На чорній шибениці нині
Танцюють, висячи, вони.
Кістки танцюють Саладині
І паладини сатани.
В фильме Электроник одинаково одарён во всех аспектах - он не только гениальный математик, он ещё и рисует прекрасный портрет учительницы, и поёт ангельским голосом чувствительную песню. Более того, он (в отличие от книжного Электроника, который постоянно попадает в откуда-то знает нормы поведения в обществе, и его оплошности обычно не превышают оплошностей нормального ребёнка из старомодной интеллигентной семьи (например, он не понимает жаргона). В фильме он успешно подменяет Сыроежкина не только в школе, но и в быту - в книге эта попытка терпит провал.
Далее, в фильме, несмотря на заявление профессора, что Электроник не умеет улыбаться, он с самого начала обладает автономией и испытывать чувства: он убегает от профессора потому, что хочет свободы, а не потому, что его (как в книге) включили в розетку без переходника. Кстати, и штепселя (навязчиво упоминаемого в книге) у него в фильме нет. В фильме Электроник постоянно выражает своё отношение к происходящему, у него есть собственное желание (стать настоящим человеком). Однако мораль фильма состоит в том, что он и так настоящий человек - точно так же, как Железный Дровосек и так любить, не нуждаясь в специальном органе. И подобно тому, как Железному Дровосеку нужно ритуально вставить тряпичное сердце, чтобы он поверил в свою полноценность, так и Электроник должен ритуально улыбнуться и заплакать. (Ничего себе! Значит, физиологическая плакать была запроектирована? В книге-то в этой сцене плачет Сыроежкин).
Кроме того, в фильме у Электроника есть необъяснимые мгновенно появляться и исчезать, чинить механизмы прикосновением руки, что делает его скорее магом, чем роботом.
Напротив, Сыроежкин в фильме гораздо отрицательнее, чем в книге. В книге он нормальный любознательный ребёнок, которому не хватает организованности и который поддаётся слабостям. В фильме он лентяй и оболтус, школу ненавидит. В книге он решается открыть правду, потому что не выдерживает затянувшей его трясины вранья. В фильме его демонстративно карают одиночеством и изгойством (чего стоит только невозможная у Велтистова сцена, где родители уезжают на пикник с Электроником вместо Сыроежкина).
Объяснение: