Сегодня я так счастлива! Нет, это слишком много счастья для одного дня! После репетиции в Опере я хотела только одного: скорее добраться домой, чтобы все рассказать маме. Да, я хочу стать звездой, а сегодня это и произошло! О, конечно же, я не такая, как мадемуазель Лоренц, не как мадемуазель Шовире, не как мадемуазель Власси, я еще слишком мала, но все же, все же: месье Барлоф выбрал именно меня! Я буду исполнять главную роль в его спектакле! Невероятно, но правда! Ученица не может стать звездой балета, такого не бывает, но все-таки я, Дельфина Надаль, 2-е отделение, буду танцевать главную роль Галатеи в новом балете «Как живая», который месье Барлоф собирается ставить в Гранд-Опера. «Как живая» — что за название!
Главная роль — так сказал сам мэтр! Роль, вокруг которой разворачивается вся история!
Никогда не забуду сегодняшних занятий. Мы уже несколько недель знали, что месье Барлоф проведет встречу с нами, чтобы выбрать себе Галатею. Он объяснил нам, что это за роль, и сказал нашей преподавательнице, как мы должны подготовиться, чтобы показаться ему.
Месье Барлоф, Иван Барлоф — самый великий танцовщик, самый прекрасный. Он — просто идол для меня! Иногда его сравнивают с Нижинским, но я слишком мала и не знаю Нижинского. А взрослые всегда говорят о нем, как о Боге, и в книгах так пишут. В наши дни есть еще Нуриев. Его я видела, видела, как он танцует, когда он приезжал с русскими артистами на гастроли в Оперу. Он удивительный, месье Нуриев, это так, конечно, но месье Барлофа я люблю больше.
Ну, значит, сегодня был великий день!
Месье Барлоф пришел к нам на урок. Для нас это было еще более ужасное испытание, чем экзамен. До чего же мы боялись!
Надо было проделать обычный экзерсис*: станок, потом — упражнения на середине, и прыжки, и батри*, и пируэты*. Я всегда опасалась за мои туры налево, потому что я верчусь куда лучше направо. Месье Барлоф сел в классе перед большим зеркалом, в котором отражается весь класс и перед которым надо работать, чтобы исправлять свои движения. Мадемуазель Виктория Лоренц тоже была с ним. В костюме для танца. Поверх трико на ней были чудные розовые гетры. Надо попросить маму связать мне такие же. А нам в Опере полагается быть в форме. Правда, тут мне повезло: форма у нас небесно-голубого цвета, а он ужасно мне идет, это самый мой любимый цвет.
Мы проходили перед месье Барлофом одна за другой. Жюли Альберти — наша первая ученица — улыбалась мадемуазель Лоренц, потому что ее родители очень дружат с ней, и она даже считается как бы мамочкой Жюли.
Вообще у Жюли много знакомых. Ее папа — видный банкир, об этом всегда вспоминают в Опере, когда говорят о ней. Но надо признать, Жюли — хорошая танцовщица. Она по праву занимает среди нас первое место, оно досталось ей не зря, она много работает и, к тому же, очень красива. У нее масса преимуществ, но девочки ее не очень любят, потому что она много воображает. И в Опере ее держат в ежовых рукавицах, как всех. Это ей совсем не нравится. Но если не считать всего такого, то я очень хорошо к ней отношусь.
Наконец урок кончился, и надо было показать месье Барлофу те номера из балета, которые мы для него приготовили. Сначала — все вместе, потом месье Барлоф должен был исключить из показа тех, кто ему не понравится. И тогда — всё опять сначала. Я все время оказывалась среди тех, кто каждый раз начинал сначала. Я старалась изо всех сил.
Я уже почти задыхалась. Но месье Барлоф все время смотрел на меня, я чувствовала его взгляд и старалась еще больше. В конце концов, нас осталось только двое, кто должен был показать все еще раз: Жюли и я. Он закричал: «Стоп!» Воцарилась тишина, и вдруг мне показалось, что меня озарило солнце: мэтр указал на меня! Он выбрал меня. У меня зашумело в голове.
Ерасим убил собачку, я не мог сдержать слез. А как же было тяжело ему самому) Ведь он вырастил Муму из маленького щенка. Это единственное существо, которое любило Герасима, да и он успел привязаться к собачонке. Но Герасим был крепостным и вынужден выполнять все приказы и капризы своей госпожи. Я задаю себе вопрос: «Почему же Герасим не ушел в деревню с Муму?» Он не посмел ослушаться барыни, но и не захотел жить в доме, где распоряжаются жестокие и бесчеловечные люди. А барыня опять нашла виноватых, чтобы выгородить себя. Крепостное право унижало не только крестьян, но губило и самих помещиков, приучало их к безнаказанности. В рассказе Тургенева «Мумуо мы видим барыню, которая думала только о себе, своем покое, а другие люди должны были ей угождать, выполняя любую ее прихоть. Против такого порядка вещей выступает писатель. Он был честным человеком и не мог мириться с крепостным правом.
Хлестакова привезли в дом Городе чего,вкусно накормили,и напоили.До этого он полуголодный собирался идти в тюрьму но сейчас он не понимает почему произошла такая перемена и даже не задумывается над этим.Он не анализировать события.Он просто наслаждается текущим моментом и хочет произвести впечатление на присутствующих особенно на дам.Поэтому хлестоков радостно рассказывает о своей жизни в Петербурге.Он врёт вдохновенно и сам верит тому,что говорит.Заканчивая фразу,он не помнит о том,что говорил в начале.Поэтому у него так часто не сходятся концы с концами:то его хотели сделать коллежским ассесором(гражданский чин viii класса) то его совершенно приняли за главнокомандующего то он говорит о себе,что существует и живет литературой.Сам себе он даёт очень точную характеристику."У меня лёгкость необыкновенная в мыслях". Поэтому он легко приписывает себе авторство и комедии такие как "Женитьба Фигаро",и оперы "норма"и повести "фрегат","надежда",и весь журнал "московский телеграф".А когда его уличает Марья Антоновна,что Юрия Милославского написал Загоскин он тут же поправляется что есть другой Юрий Милославский так тот уж мой.Такой путаницы у него много:в партии Виста он себя считает пятым,лишним игроком,а провираясь говорит что живёт на четвертом этаже.Но чиновники не замечают этой несуразности.Дамы в восторге так как встретили столичного человека с тонким обращением.На чиновников же хлестоков нагнал такого страху что они трепещут и стоят на вытяжку "чин такой, что ещё можно постоять".Они верят что хлестоков ревизор и важная персона а ведь не пригнувши не говорится не какая речь.Поэтому эта сцена звездный час героя минута его торжества где он в центре внимания а вокруг восхищенные слушатели.Кроме того эта сцена так же одна из вершин самого автора.Она так комична,в ней столько ярких выражений запоминающихся зрителю надолго.Кто не помнит "с Пушкиным на дружеской ноге" или "тридцать пять тысяч одних курьеров"Гоголь доводит ситуацию до абсурда арбуз в "семьсот рублей" или "суп в кастрюльке на пароходе, приехал прям из Парижа".Эти комические приёмы показывают нам мастерство Гоголя-юмориста.Итак сцена вранья-кульминационная сцена в композиции комедии и в тоже время имеет огромное значение для раскрытия характеров главных героев.
ГАЛАТЕЯ
Сегодня я так счастлива! Нет, это слишком много счастья для одного дня! После репетиции в Опере я хотела только одного: скорее добраться домой, чтобы все рассказать маме. Да, я хочу стать звездой, а сегодня это и произошло! О, конечно же, я не такая, как мадемуазель Лоренц, не как мадемуазель Шовире, не как мадемуазель Власси, я еще слишком мала, но все же, все же: месье Барлоф выбрал именно меня! Я буду исполнять главную роль в его спектакле! Невероятно, но правда! Ученица не может стать звездой балета, такого не бывает, но все-таки я, Дельфина Надаль, 2-е отделение, буду танцевать главную роль Галатеи в новом балете «Как живая», который месье Барлоф собирается ставить в Гранд-Опера. «Как живая» — что за название!
Главная роль — так сказал сам мэтр! Роль, вокруг которой разворачивается вся история!
Никогда не забуду сегодняшних занятий. Мы уже несколько недель знали, что месье Барлоф проведет встречу с нами, чтобы выбрать себе Галатею. Он объяснил нам, что это за роль, и сказал нашей преподавательнице, как мы должны подготовиться, чтобы показаться ему.
Месье Барлоф, Иван Барлоф — самый великий танцовщик, самый прекрасный. Он — просто идол для меня! Иногда его сравнивают с Нижинским, но я слишком мала и не знаю Нижинского. А взрослые всегда говорят о нем, как о Боге, и в книгах так пишут. В наши дни есть еще Нуриев. Его я видела, видела, как он танцует, когда он приезжал с русскими артистами на гастроли в Оперу. Он удивительный, месье Нуриев, это так, конечно, но месье Барлофа я люблю больше.
Ну, значит, сегодня был великий день!
Месье Барлоф пришел к нам на урок. Для нас это было еще более ужасное испытание, чем экзамен. До чего же мы боялись!
Надо было проделать обычный экзерсис*: станок, потом — упражнения на середине, и прыжки, и батри*, и пируэты*. Я всегда опасалась за мои туры налево, потому что я верчусь куда лучше направо. Месье Барлоф сел в классе перед большим зеркалом, в котором отражается весь класс и перед которым надо работать, чтобы исправлять свои движения. Мадемуазель Виктория Лоренц тоже была с ним. В костюме для танца. Поверх трико на ней были чудные розовые гетры. Надо попросить маму связать мне такие же. А нам в Опере полагается быть в форме. Правда, тут мне повезло: форма у нас небесно-голубого цвета, а он ужасно мне идет, это самый мой любимый цвет.
Мы проходили перед месье Барлофом одна за другой. Жюли Альберти — наша первая ученица — улыбалась мадемуазель Лоренц, потому что ее родители очень дружат с ней, и она даже считается как бы мамочкой Жюли.
Вообще у Жюли много знакомых. Ее папа — видный банкир, об этом всегда вспоминают в Опере, когда говорят о ней. Но надо признать, Жюли — хорошая танцовщица. Она по праву занимает среди нас первое место, оно досталось ей не зря, она много работает и, к тому же, очень красива. У нее масса преимуществ, но девочки ее не очень любят, потому что она много воображает. И в Опере ее держат в ежовых рукавицах, как всех. Это ей совсем не нравится. Но если не считать всего такого, то я очень хорошо к ней отношусь.
Наконец урок кончился, и надо было показать месье Барлофу те номера из балета, которые мы для него приготовили. Сначала — все вместе, потом месье Барлоф должен был исключить из показа тех, кто ему не понравится. И тогда — всё опять сначала. Я все время оказывалась среди тех, кто каждый раз начинал сначала. Я старалась изо всех сил.
Я уже почти задыхалась. Но месье Барлоф все время смотрел на меня, я чувствовала его взгляд и старалась еще больше. В конце концов, нас осталось только двое, кто должен был показать все еще раз: Жюли и я. Он закричал: «Стоп!» Воцарилась тишина, и вдруг мне показалось, что меня озарило солнце: мэтр указал на меня! Он выбрал меня. У меня зашумело в голове.
Объяснение: