Затих водоем - хоть картину пиши, Шутливо шуршали в тиши камыши, И там, где блестела вода как слюда, Застыл поплавок — ни туда, ни сюда...
Правее чуток, где смыкались кусты, Удил старичок, восклицая: «Ух-ты! И эхо лениво качала вода, А дед все выкрикивал : «Вот это да!"
Насаживал хлеб я, цеплял червяка, В рыбалке хотел превзойти старика. Однако, стоял и стоял поплавок, Никто поплавок в глубину не волок.
Я нервы не мог успокоить никак, Лягушке небрежно отвесил пинка, Представив, как дед, бородою тряся, Опять достает из воды карася!
«Ну, радуйся клеву, везучий дедок! - Бурчал я, в рюкзак убирая садок, А мне караси объявили бойкот! Такую рыбалку и кот не поймет...»
Проследовал гордо я мимо куста, Как будто бы ноша моя не пуста... И так, невзначай, рыболова спросил: «Добычлива ловля? Клюют караси?»
«Совсем не клюет — улыбнулся старик, Но пруд живописный какой, посмотри! Ну, как не кричать от такой красоты?! Люблю на заре порыбачить. А ты?»
Он так неотразимо обаятелен, слывёт в делах третейским рефери. Его считают другом и приятелем две сотни человек. А то и три. Он с физиками дружен и с поэтами, умён, непритязателен и мил, монетой и советами по мере сил. Весьма немалых сил. Он пребывает чистым, отутюженным, веселым и задорным, словно птах, желанным гостем будучи за ужином в квартирах самых разных и домах. И лишь ночами, если занеможется, он занят тем, что душеньке милей:
У кати и данилы родилось 8 сыновей, один из них упал и стал горбатым. но он был очень добрым и умным, все его любили. Он хорошо учился. Однажды барин проезжал и увидел, что все дети данилы обуты в сапоги. Он разозлился и приказал поднять налог даниле. пришлось детям отцу, а митя пошел в город и научился делать из камней ягодки и листики. Когда пришел домой, то не мог найти подходящего камня, как вдруг чья-то рука в окно просунулась и положила ему нужные камни. Он понял. что это хозяйка горы, стал делать красивые веточки с ягодками. Приказчик увидел, отобрал и принес барину, для его дочери. Но тот как узнал, что поделка из простого камня, разозлился, велел позвать митю и при нем раздавил сапогами его работу. Тут уж митя не стерпел, взял палку барина м ударил того в лоб, а сам вышел вон. С тех пор никто его и не видел больше.
Затих водоем - хоть картину пиши,
Шутливо шуршали в тиши камыши,
И там, где блестела вода как слюда,
Застыл поплавок — ни туда, ни сюда...
Правее чуток, где смыкались кусты,
Удил старичок, восклицая: «Ух-ты!
И эхо лениво качала вода,
А дед все выкрикивал : «Вот это да!"
Насаживал хлеб я, цеплял червяка,
В рыбалке хотел превзойти старика.
Однако, стоял и стоял поплавок,
Никто поплавок в глубину не волок.
Я нервы не мог успокоить никак,
Лягушке небрежно отвесил пинка,
Представив, как дед, бородою тряся,
Опять достает из воды карася!
«Ну, радуйся клеву, везучий дедок! -
Бурчал я, в рюкзак убирая садок,
А мне караси объявили бойкот!
Такую рыбалку и кот не поймет...»
Проследовал гордо я мимо куста,
Как будто бы ноша моя не пуста...
И так, невзначай, рыболова спросил:
«Добычлива ловля? Клюют караси?»
«Совсем не клюет — улыбнулся старик,
Но пруд живописный какой, посмотри!
Ну, как не кричать от такой красоты?!
Люблю на заре порыбачить. А ты?»
Он так неотразимо обаятелен,
слывёт в делах третейским рефери.
Его считают другом и приятелем
две сотни человек. А то и три.
Он с физиками дружен и с поэтами,
умён, непритязателен и мил,
монетой и советами
по мере сил. Весьма немалых сил.
Он пребывает чистым, отутюженным,
веселым и задорным, словно птах,
желанным гостем будучи за ужином
в квартирах самых разных и домах.
И лишь ночами, если занеможется,
он занят тем, что душеньке милей:
мошенничество. Рэкет. Скотоложество.
Поджог. Грабёж. Подделка векселей.