1)в своем цикле «на поле куликовом» блок повествует о великой куликовской битве. именно она стала величайшим переломом в сознании народа. люди почувствовали острую потребность в государственном единстве и государственной независимости. в этом цикле поэт описывает события, великую битву,
передает нам свои переживания, накал страстей, смелость и отвагу воинов, горько сожалеет о погибших, которых не вернуть, которые не жизни за свою родину, отчизну.2)я думаю, что поэт сравнивает русь с женой, потому что представляет ее как «огромное, родное, дышащее существо, подобное человеку, но
бесконечно более уютное, ласковое».3) строки говорят, что россии сужден долгий путь развития, что испытания на этом пути будут многократны. поэт постигает этот путь внутренним духовным взором.
Запомнился нам еще преподаватель рисования, Василий Петрович Сапожников.
Длинноволосый, похожий на дьякона, он почти целый месяц пробыл в республике Шкид и не получил от нас никакого прозвища. Лишь в последние дни дефективные граждане наградили Василия Петровича по заслугам. Досталось ему и от нас, и от младших ребят, и от самого Викниксора.
Пребывание Василия Петровича в школе такое продолжительное время могло бы показаться загадочным. Однако загадка эта не была хитрой. К рисованию и мы, и Викниксор относились без особого пыла, нам этот тихий преподаватель нисколько не мешал, а Викниксор, вероятно, думал, что все в порядке.
Василий Петрович приходил по вторникам и субботам в класс, здоровался, если была охота, а не то просто садился на свое место и говорил:
— Ну, дорогие друзья, приступайте к занятиям.
Сидел он откинувшись, полузакрыв глаза и почти не двигаясь. Изредка, словно очнувшись, он говорил:
— Рисуйте. Рисуйте.
— Что же нам рисовать? — спрашивали мы.
— Что хотите. Рисуйте зверей, насекомых, бабочек, травоядных.
Рисовать травоядных мы не умели и предпочитали писать стишки, дуться в очко, читать или рассказывать вполголоса анекдоты. Василий Петрович настойчивым не был и никогда нас не контролировал.
И вдруг в конце месяца он заявил:
— Устроим экзамен.
Особого переполоха это заявление не вызвало. Однако мы были порядочно удивлены, когда Василий Петрович собственноручно принес из канцелярии стопку бумаги, карандаши и резинки и, распределив все это по партам, внушительно объявил:
— Рисуйте!
— Что рисовать? — удивился кто-то. — Травоядных?
— Нет, — сказал Василий Петрович, — рисуйте меня.
— Да что вы! — воскликнул Японец, принимая слова Василия Петровича в шутку. — Да где нам! Да разве мы смеем!.. Разве мы можем!
— Молчать! — закричал вдруг Василий Петрович. — За месяц вы вполне могли научиться рисовать у меня без шуток.
Он шумно придвинул к доске учительский стул и сел, закинув львиную гриву.
Некоторые из нас, обладавшие хоть какими-нибудь талантами в рисовании, постарались вывести греческий профиль Василия Петровича. Другие с грехом пополам, кое-как нарисовали нос, волосы и уши. А бедняга Японец, не умевший нарисовать даже домик с трубой, из которой клубится дым, пыхтел, пыхтел и начертил, наконец, какую-то картофелину — лицо, сбоку картофелину поменьше — нос и две не похожие одна на другую клюквины — глаза. По странной, как говорится, прихоти случая в этом натюрморте легко можно было узнать Василия Петровича.
Объяснение:
почитай хорошенько :)
вот ссылка
http://rulibs.com/ru_zar/prose_su_classics/panteleev/1/j41.html