ВАНЬКА ЖУКОВ — герой рассказа А.П.Чехова «Ванька» (1886), девятилетний малиик, сирота. Обученный барышней Ольгой Игнатьевной читать, писать, считать до ста и даже танцевать кадриль, он был отдан в город «в люди». Дома, в деревне, у него только дед, которому он пишет письмо, жалуясь на свое горькое житье в ученье у сапожника. Конверт и марку он купил заранее. О том, каким должен быть адрес, сидельцы из соседних лавок не рассказали — научили только опустить письмо в почтовый ящик. Адрес у В.Ж. такой: «На деревню дедушке. Константину Макарычу».Образ В.Ж. — своеобразное средоточие детской темы у Чехова, выражение авторской концепции детства. Детство у Чехова — особый, утраченный мир, о котором вечно тоскует взрослый человек. Чеховские герои структурно четко поделены на взрослых и детей. Детство и взрослость — два вечно противопоставляемых состояния. В рассказе «Дома» (1887) отец-прокурор пытается отучить семилетнего Сережу от пагубного увлечения — курения.
Отец рассказчика поехал в Крым продавать табак, поэтому дома остались сам рассказчик, дед, мать, да два брата. Дед засеял баштан на дороге и перешел жить в курень. Взял он с собой рассказчика и брата его. Мимо куреня по дороге проезжало много народу. Многие останавливались, рассказывали истории разные. Особенно любил дед, когда чумаки проезжали. Один раз остановились в курене чумаки, вечером собрались, поели дыни, решили танцевать. Пустился дед танцевать. Хорошо пляшет, а до середины гладкого места дойдет, не идут ноги, как будто черт вмешивается. Несколько раз пытался, ничего не выходит. Выругался дед. Вдруг слышит, смеется сзади кто-то. Оглянулся, а сзади нет ни чумаков, ни куреня, только гладкое поле во все стороны. Огляделся дед кругом, место вроде знакомое. Глядь, на могилке в стороне вспыхнула свечка. Дед решил, что клад это. Он кинулся уже копать, да понял, что нечем. Отметил он могилку и пошел домой за лопатой. Долго шел дед, пока добрался до куреня. На следующий день, как только стемнело, взял дед заступ и пошел к месту с кладом. Но сколько ни ходил он, а места того найти не мог. Как назло пошел сильный дождь. Дед вернулся в курень весь промокший, лег, накрылся тулупом и стал ругать черта на чем свет стоит. Вечером следующего дня дед пошел на середину гладкого места, где не мог вытанцевать еще недавно, ударил со всей силы заступом, выругался. Глядь, а он на том самом поле, и могилка невдалеке. Дед подбежал к могилке и стал копать. Тут начались странные вещи: кто-то стал чихать, баранья голова, медведь, птичий нос стали повторять за дедом его слова. Испугался дед, а сам копает. Выкопал он котел, схватил его и бежать. Прибежал к своему полю и стал хвастать, что клад принес. Открыл котел, а там сор, дрязг. Дед выкинул котел и руки вымыл. С тех пор, если слышит, что где неспокойно, говорит, что черт шалит, и начинает кресты класть на него. А место заколдованное отгородил плетьми и велел кидать туда сор, бурьян. После нанимали это поле соседние казаки. Земля там хорошая, богатый урожай дает. А вот на заколдованном месте ничего не росло. Вроде засеют как следует, а взойдет не разберешь что: арбуз не арбуз, дыня не дыня.
Маленький мальчик Евсейка удил на берегу моря. Со скуки уснул и свалился в воду. Он не испугался. Нырнул и достал дна. Смотрит вокруг — хорошо: «Ползет, не торопясь, алая морская звезда, солидно ходят по камням усатые лангусты, боком-боком двигается краб; везде на камнях, точно крупные вишни рассеяны актинии… вот цветут-качаются морские лилии, мелькают точно мухи, быстрые креветки, вот тащится морская черепаха… и вот по белым камням везет свою раковину рак-отшельник». Над головой, как кларнет, запищала огромная рыба. Удивился: отец сказал, что рыбы не говорят. Подумал, что он молодец: «немецкий я вовсе не понимаю, а рыбий язык сразу понял». Морские жители смеялись над ним: нет чешуи, 2 хвоста, только 2 плавника. Рыбки дразнят большого рака (четверостишие). Последний обещает остричь им языки. Большая рыба не отвязалась. Спрашивает, любит ли его отец рыбу. Мальчик соврал (ещё съест его). Сказал, что костлявая. Рыба обиделась: её семейство не костлявое. Спросила, зачем приплыл. «Так себе, гуляю…». предположила, что утопленник. Не согласился. Попробовал встать, не может. Решил плакать, но понял, что слез в воде не видно. Нужно выворачиваться. Морских жителей множество. «На ногу взбирается голотурия, похожая на плохо нарисованного поросенка, и шипит… дрожит перед носом морской пузырь, дуется, пыхтит». Рыбы не могут его идентифицировать: ни рыба, ни моллюск. «Погодите, я, может, ещё авиатором буду». «На колени влез лангуст и, ворочая глазами на ниточках», спрашивает, который час. «Проплыла мимо сепия, совсем как мокрый носовой платок; везде мелькают сифонофоры, точно, стеклянные шарики…» Мальчик делает беззаботный вид, пытается свистеть, но в рот попадает вода. Мальчик заявил большой рыбе, что ему скучно. Предложил играть. Та обрадовалась. Предложил плыть наверх, вниз не поплывешь уже (дно). Обещал, что на поверхности мух много. Рыба спросила, любит ли он мухи. Сказал, да, хотя «любил только маму, папу и мороженное». Схватил её за жабры. Они плыли, плыли, и Евсейка почувствовал, что его голова выскочила на воздух. «Смотрит — ясный день…, а сам он сидит на том же камне, с которого свалился, и уже весь сухой!» (ему приснилось)
