Это стихотворение открывает цикл «Ямбы» (1907 – 1914), который автор причислил к «лучшим» своим стихам (письмо В.С.
Миролюбову, 1918). Особенностью его проблематики стала открытая гражданская направленность:
Да. Так диктует вдохновенье:
Моя любовная мечта
Все льнет туда, где униженье,
Где грязь, и мрак, и нищета.
Туда, туда, смиренней, ниже, -
Оттуда зримей мир иной…
(«Да. Так диктует вдохновенье…», 1911 – 1914)
Эпиграфом к циклу стала цитата из «Сатир» Ювенала (96 ок. 127): «Негодование рождает стих» (пер. В.Н. Орлова).
«Негодование» Блока обращено на «непроглядный ужас жизни», представляющий в стихотворениях цикла «Ямбы» «ночной»,
«черной», «траурной», «лживой», полной «безличного» и «несбывшегося». Реминисцентный ряд цикла чрезвычайно богат – в нем
слышны отголоски произведений А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Н.А, Некрасова, Ф.И. Тютчева. Лирический герой А. блока,
наследник и продолжатель русской поэтической традиции, обращается к читателям от имени ее носителей:
Но мы – все те же. Мы, поэты,
За вас, о вас тоскуем вновь,
Храня священную любовь,
Твердя старинные обеты…
(«О, как смеялись вы над нами…», 1911)
В стихотворении «О, я хочу безумно жить…» лирический герой провозглашает как цель своего творчества:
Все сущее – увековечить,
Безличное – вочеловечить,
Несбывшееся – воплотить!
В отличие от скептицизма «Художника», данное стихотворение проникнуто пушкинским доверием к жизни («хочу безумно
жить»), стремлением в ее оценке подняться над временным и личным:
Пусть душит жизни сон тяжелый,
Пусть задыхаюсь в этом сне…
Понятие «жизнь» двойственно – это реальность, в которой «задыхается» лирический герой, и высший смысл бытия,
становящийся доступным ему благодаря творческому дару воплотить» лишенное плоти, «увековечить» мгновенное,
вдохнуть душу в «безличное». Лирический герой стихотворения предстает новым «пророком», продолжающим пушкинскую и
лермонтовскую традицию. «Пророк» Пушкина (1826), исполненный божественной «волей», у Лермонтова превращается в
«угрюмого» отшельника, о котором «старцы детям говорят»:
Смотрите ж, дети, на него:
Как он угрюм, и худ, и бледен!
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!
(«Пророк», 1841)
О блоковском пророке «в грядущем скажет» «юноша веселый», напоминающий «племя//Младое, незнакомое» пушкинского отрывка
«Вновь я посетил…» (1835), «внука»
…когда,
С приятельской беседы возвращаясь,
Веселых и приятных мыслей полон,
Пройдет он мимо вас во мраке ночи
И обо мне вспомянет.
Потомок блоковсокго пророка прежде всего просит его «угрюмство», сосредоточенность на темной стороне действительности:
Простим угрюмство – разве это
Сокрытый двигатель его?
На новом этапе преодолевается лермонтовский пессимизм, в основе «всеведенья» пророка снова, как у Пушкина, оказываются
«добро и свет» («Он весь – дитя добра и света…»). Заключительная строчка – реминисценция из другого пушкинского
стихотворения, хотя можно сказать, что в ней развивается мотив, характерный для всего творчества великого поэта,
восславившего в «жестокий век… свободу» («Я памятник себе воздвиг нерукотворный…», 1836). Свобода – «сокрытый двигатель»
творчества, позволяющий поэту продолжать свой путь, «обходя моря и земли», как пушкинский пророк, преодолевая время и
судьбу.
Красная шапочка-так звали девочку,которая постоянно носила шапку красного цвета.
и дальше сам