«Странно: почему мы так же, как и перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, — нет, а за то, что сталось с нами после».
В пятый класс я пошёл в 1948 году. В нашей деревне была только младшая школа, и чтобы учиться дальше, мне пришлось переехать в райцентр за 50 километров от дома. В то время мы жили очень голодно. Из трёх детей в семье я был самый старший. Росли мы без отца. В младшей школе я учился хорошо. В деревне меня считали грамотеем, и все говорили маме, что я должен учиться. Мама решила, что хуже и голоднее, чем дома, всё равно не будет, и пристроила меня в райцентре к своей знакомой.
Здесь я тоже учился хорошо. Исключением был французский язык. Я легко запоминал слова и обороты речи, а вот с произношением у меня не ладилось. «Я шпарил по-французски на манер наших деревенских скороговорок», от чего морщилась молоденькая учительница.
Лучше всего мне было в школе, среди сверстников, а вот дома наваливалась тоска по родной деревне. Кроме того, я сильно недоедал. Время от времени мама присылала мне хлеб и картошку, но эти продукты очень быстро куда-то исчезали. «Кто потаскивал — тётя Надя ли, крикливая, замотанная женщина, которая одна мыкалась с тремя ребятишками, кто-то из её старших девчонок или младший, Федька, — я не знал, я боялся даже думать об этом, не то что следить». В отличие от деревни, в городе нельзя было словить рыбку или выкопать на лугу съедобные корешки. Частенько на ужин мне доставалась только кружка кипятку.
В компанию, которая играла на деньги в «чику», меня привёл Федька. Верховодил там Вадик — рослый семиклассник. Из моих одноклассников там появлялся только Тишкин, «суетливый, с моргающими глазёнками мальчишка». Игра была нехитрая. Монеты складывались стопкой решками вверх. В них надо было ударить битком так, чтобы монеты перевернулись. Те, что оказывались орлом вверх, становились выигрышем.
Прежде всего нужно понять, насколько опасен гнев. за пять минут гнева можно потерять самого лучшего друга, испортить самую лучшую судьбу. одна японская притча рассказывает, как однажды великий самурай пришел к мудрецу и попросил указать дорогу в рай. на это мудрец ответил "какой ты воин - ты последний трус и негодяй! " самурай, не задумываясь выхватил меч и замахнулся, чтобы отрубить голову мудрецу, но тот поднял на него глаза и спокойно сказал: "вот это дорога в ад! " самурай остановился и вложил меч в ножны. на это мудрец спокойно сказал "а вот это дорога в рай! " о разрушительном влиянии гнева на сознание, душу и поступки говорили самые разные умы древности. вред гнева для духовного существа в человеке отмечали мировые религии и эзотерические учения востока и запада – буддизм, христианство, индуизм. древние учения утверждали, что склонность к гневу – это не просто черта характера, но и принадлежность к определенному человеческому типу. индусы считали, что все люди изначально принадлежат к разным качествам (гунам) космической материи. одни из них относятся к гуне инертности (тамас) , другие к гуне активности (раджас) , третьи к гуне уравновешенности и духовной мудрости (саттва) . люди, склонные к гневу, – это раджасичные, страстные люди. глубинная причина гнева состоит в их привычке бурно реагировать на любые рассогласования, которые возникают у них в момент, когда что-то в жизни внезапно происходит не так, как они ожидали. людей, привыкших к подобной бурной реакции, можно было встретить в любую эпоху среди любого народа и на любой ступеньке социальной лестницы. когда гневались правители, они рубили головы, а когда волны гнева овладевали рабами, они восставали. свойство гнева было присуще многим людям россии, достаточно вспомнить и слова пушкина "о бунте, бессмысленном и беспощадном". правда, гнев, несмотря на свои бурные проявления, чаще всего бывает коротким, отходчивым. совершивший в гневе глупый проступок или страшное преступление, наш соотечественник, кем бы он ни был, обычно глубоко раскаивался. вспомним знаменитый случай с убийством сына, который произошел с иоанном грозным. вообще, великие люди, причем не только в россии, но и во всем мире были подвержены вспышкам гнева. вспомним наполеона, бенвенутто челлини, пабло пикассо, сальвадора дали. разные народы по-разному относятся к этому чувству. южане, как правило, выбрасывают гнев наружу, превращая его в шумные раздраженные слова или угрожающие жесты, а северяне предпочитают сдерживать себя, загоняя неприятную эмоцию в подвалы подсознания. кстати, психологические методы борьбы с гневом, предлагаемые различными специалистами, опираются именно на эти две тактики – "северную" и "южную". если нет возможности выплеснуть раздражение на обидчика, тогда, как рекомендуют западные психологи, можно сбросить напряжение, поколотив подушку или собственный диван. пусть этот способ курьезен, но и он иногда эффективен. довольно часто допустив вспышку гнева мы охотно признаем свою неправоту. мы говорим "потерял контроль", "был неправ", "вспылил-погорячился". мы готовы виниться перед кем угодно, но только не перед тем, на кого были обрушены эти молнии. может быть, в глубине души каждый все-таки считает себя правым? может быть, мы даже рады слабости, позволившей излить душу и высказать все наболевшее? что ж, если это так, то можно и не раскаиваться. но если спокойно все взвесив, вы все-таки прийдете к выводу, что были неправы - будьте достаточно сильны, чтобы извиниться. сделайте это искренне, так, чтобы извинение не переросло в новый скандал. этим вы не только отчасти исправите причиненный ущерб, но и "накажете" себя, и в следующий раз память о наказании вам сдержаться скопировано из маил ру
Друг познается в беде. да, так и есть. если у вас случилась беда, то первым, кто придет на , будет именно друг. он попытается сделать все, что угодно, чтобы , даже если знает, что ничего не может. и от его усилий вам — и ему тоже — станет легче. когда вы попадете в неприятную ситуацию, то только друг останется с вами. даже если эта ситуация сложна. иногда, конечно, не только друзья, но обычно это происходит тогда, когда вы сами можете легко справится с неприятностями, и получается чисто символическая, ненужная. хоть это и тоже приятно. но в такой беде, где все опускают руки и отходят в сторонку, только верный друг. и тогда, наконец, станет понятно, кто же именно из всех ваших друзей-приятелей — просто так, знакомый, с которым можно поболтать, сыграть в футбол, но не более того, а кто — настоящий друг, на которого можно положиться в трудную минуту и который всегда.
«Странно: почему мы так же, как и перед родителями, всякий раз чувствуем свою вину перед учителями? И не за то вовсе, что было в школе, — нет, а за то, что сталось с нами после».
В пятый класс я пошёл в 1948 году. В нашей деревне была только младшая школа, и чтобы учиться дальше, мне пришлось переехать в райцентр за 50 километров от дома. В то время мы жили очень голодно. Из трёх детей в семье я был самый старший. Росли мы без отца. В младшей школе я учился хорошо. В деревне меня считали грамотеем, и все говорили маме, что я должен учиться. Мама решила, что хуже и голоднее, чем дома, всё равно не будет, и пристроила меня в райцентре к своей знакомой.
Здесь я тоже учился хорошо. Исключением был французский язык. Я легко запоминал слова и обороты речи, а вот с произношением у меня не ладилось. «Я шпарил по-французски на манер наших деревенских скороговорок», от чего морщилась молоденькая учительница.
Лучше всего мне было в школе, среди сверстников, а вот дома наваливалась тоска по родной деревне. Кроме того, я сильно недоедал. Время от времени мама присылала мне хлеб и картошку, но эти продукты очень быстро куда-то исчезали. «Кто потаскивал — тётя Надя ли, крикливая, замотанная женщина, которая одна мыкалась с тремя ребятишками, кто-то из её старших девчонок или младший, Федька, — я не знал, я боялся даже думать об этом, не то что следить». В отличие от деревни, в городе нельзя было словить рыбку или выкопать на лугу съедобные корешки. Частенько на ужин мне доставалась только кружка кипятку.
В компанию, которая играла на деньги в «чику», меня привёл Федька. Верховодил там Вадик — рослый семиклассник. Из моих одноклассников там появлялся только Тишкин, «суетливый, с моргающими глазёнками мальчишка». Игра была нехитрая. Монеты складывались стопкой решками вверх. В них надо было ударить битком так, чтобы монеты перевернулись. Те, что оказывались орлом вверх, становились выигрышем.