Вот моя деревня, вот мой дом родной,
Вот качусь я в санках по горе крутой,
Вот свернулись санки и я набок - хлоп!
Кубарем качуся под гору, в сугроб.
И друзья – мальчишки стоя надо мной,
Весело хохочут над моей бедой.
Все лицо и руки залепил мне снег…
Мне в сугробе горе, а ребятам смех!
Но меж тем уж село солнышко давно,
Поднялася вьюга, на небе темно.
Весь ты перезябнешь, руки не согнешь,
И домой тихонько нехотя бредешь.
Ветхую шубенку скинешь с плеч долой,
Заберешься на печь к бабушке седой.
И сидишь, ни слова…Тихо все кругом,
Только слышишь: воет вьюга за окном.
В уголке, согнувшись, лапти дед плетет,
Матушка за прялкой молча лен прядет.
Избу освещает огонек светца,
Зимний вечер длится, длится без конца…
И начну у бабки сказки я просить,
И начнет мне бабка сказку говорить:
Как Иван-царевич птицу-жар поймал,
Как ему невесту серый волк достал.
Я прижмусь к старушке, тихо речь журчит
И глаза мне крепко сладкий сон смежит…
А во сне мне снятся чудные края.
И Иван-царевич — это будто я.
Вот передо мною чудный сад цветёт;
В том саду большое дерево растёт.
Золотая клетка на суке висит;
В этой клетке птица точно жар горит.
Прыгает в той клетке, весело поёт;
Ярким, чудным светом сад весь обдаёт.
Вот я к ней подкрался и за клетку — хвать!
И хотел из сада с птицею бежать.
Но не тут-то было! Поднялся шум, звон;
Набежала стража в сад со всех сторон.
Руки мне скрутили и ведут меня...
И дрожа от страха просыпаюсь я.
Уж в избу, в окошко солнышко глядит;
Пред иконой бабка молится, стоит.
Весело текли вы детские года!
Вас не омрачали горе и беда.
Иван Суриков.
хлестаков-чиновник из петербурга
“Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить вам пренеприятное известие. К нам едет ревизор”, — с этой фразы начинается блистательная комедия Н. В. Гоголя “Ревизор”, местом действия является небольшой уездный городишко, а главными действующими лицами — городские чиновники. Сообщение о приезде ревизора для них как гром среди ясного неба. Жизнь местных чиновников течет тихо и безмятежно. Лень, взяточничество, казнокрадство — настолько привычные явления в их городе, что практически официально разрешены. Глава города берет взятки и легко подыскивает себе оправдание: “Недостаточность состояния... Казенного жалованья не хватает даже на чай и сахар”. А судья, например, такого греха за собой и вовсе не признает: ведь он берет взятки борзыми щенками. Почтмейстер читает чужие письма и расценивает это как нормальный источник информации: “...смерть люблю узнать, что есть нового на свете”.
При этом никого из них не заботит, как обстоят дела в городе. А дела-то обстоят хуже некуда, иначе с чего бы чиновники так переполошились, узнав о приезде ревизора. Все стали судорожно припоминать, что творится во вверенных им учреждениях — в присутственных местах, богоугодных и учебных заведениях, почтовом отделении и т. д. Выяснилось, что в присутственных местах “сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками”. А в богоугодных заведениях больные курят крепкий табак и ходят в грязной одежде. Церковь при богоугодном заведении, на которую еще пять лет назад были ассигнованы деньги, строиться не начинала. Поэтому городничий распоряжается, чтобы все говорили, будто она сгорела. Еще одно указание — “...разметать старый забор, что возле сапожника, и поставить соломенную веху, чтобы было похоже на планировку”. В общем было чему ужаснуться. Сам городничий восклицает: “Что это за скверный город!”
Ревизор должен приехать инкогнито, а чиновники настолько перепуганы, что готовы принять за него первого же приезжего человека, мало-мальски похожего на жителя столицы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что поселившийся в местной гостинице Иван Александрович Хлестаков показался им подходящей кандидатурой на роль ревизора. А собственно, почему бы и нет? Хлестаков действительно приехал из Питера, и одет он модно — этакая “столичная штучка”. Причина появления столь важного гостя может быть только одна — конечно, это ревизор!
При первой встрече Хлестакова с чиновниками неизвестно, кто кого больше боится. Однако Хлестаков оказывается хитрее и предприимчивее — он быстро ориентируется в ситуации. И вот уже чиновники суют ему деньги, а он берет “взаймы” у каждого из них. Хлестаков становится дорогим гостем в доме городничего, очаровывает его жену и дочь — двух провинциальных кокеток, помешанных на нарядах и альбомчиках для стихов.
Кульминацией является сцена вранья, когда Хлестаков переходит все границы в своем хвастовстве. Казалось бы, он выдает себя с головой в каждом слове, и тут семи пядей во лбу не надо, чтобы понять: в его выступлении нет ни слова правды. И дом у него первый в Петербурге, и на службе он незаменим, и литератор он известный, и даже с Пушкиным знаком. Однако его собеседники настолько тупы, серы и необразованны, что всё принимают за чистую монету: “Вот оно, что значит человек! В жисть не был в присутствии такой важной персоны, чуть не умер со страху”.
Зато какова же была сцена прозрения! Каждый из чиновников получил характеристику, данную Хлестаковым. Все чуть не передрались, выясняя, кто виноват. Знаменитая фраза городничего: “Чему смеетесь? над собой смеетесь!” — обращена и к гостям, находящимся в его доме, и к зрительному залу. Ведь героев комедии можно встретить повсюду. А посмеяться все-таки не вредно. Гоголь, отвечая на упреки, что в пьесе нет ни одного положительного лица, писал: “Мне жаль, что никто не заметил честного лица, бывшего в моей пьесе... Это честное, благородное лицо был смех”.
