"...Кутузов чрез своего лазутчика получил 1-го ноября известие, ставившее командуемую им армию почти в безвыходное положение. Лазутчик доносил, что французы в огромных силах, перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова с войсками, шедшими из России. Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе, то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную изнуренную армию, и он находился бы в положении Мака под Ульмом. Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на сообщения с войсками из России, то он должен был вступить без дороги в неизвестные края Богемских гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля, и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом. Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России, то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге французами, перешедшими мост в Вене, и таким образом быть принужденным принять сражение на походе, со всеми тяжестями и обозами, и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим его и окружавшим его с двух сторон. Кутузов избрал этот последний выход..."
В поэме "Илиады" найдены следы олимпийского опыта, который победителем признавал лишь одного, первого, т.е. того, кто был лучшим, и только он один удостаивался олимпийской награды в данном спортивном состязании. Вышеупомянутая строка поэмы Гомера стала главным принципом рыцарского героического этоса и девизом для соревновательного характера греческой культуры. Вот почему греки высоко ценили такие доблести как philotimia: стремление к славе, честолюбию и philonikia: стремление к победе, соперничеству, соревнованию.
1. за правдивость его рассказов, за красочное описание природы. 2. «моя — это моя собственная жизнь», — сказал пришвин. и это действительно так: по сути, все созданное им — это художественно переосмысленный его жизненный путь и духовные искания. всю жизнь он писал одну книгу — о самом себе, лишь одно произведение не имеет ничего общего с личной его судьбой — повесть «серая сова», об американском индейце, — все же остальное вобрало в себя его опыт, наблюдения, раздумья. трудно назвать другого писателя, у которого так органично слилась бы личная жизнь с творчеством.
"...Кутузов чрез своего лазутчика получил 1-го ноября известие,
ставившее командуемую им армию почти в безвыходное
положение.
Лазутчик доносил, что французы в огромных силах,
перейдя венский мост, направились на путь сообщения Кутузова
с войсками, шедшими из России.
Ежели бы Кутузов решился оставаться в Кремсе,
то полуторастатысячная армия Наполеона отрезала
бы его от всех сообщений, окружила бы его сорокатысячную
изнуренную армию, и он находился бы в положении
Мака под Ульмом.
Ежели бы Кутузов решился оставить дорогу, ведшую на
сообщения с войсками из России, то он должен был
вступить без дороги в неизвестные края Богемских
гор, защищаясь от превосходного силами неприятеля,
и оставить всякую надежду на сообщение с Буксгевденом.
Ежели бы Кутузов решился отступать по дороге из
Кремса в Ольмюц на соединение с войсками из России,
то он рисковал быть предупрежденным на этой дороге
французами, перешедшими мост в Вене, и таким
образом быть принужденным принять сражение
на походе, со всеми тяжестями и обозами,
и имея дело с неприятелем, втрое превосходившим
его и окружавшим его с двух сторон.
Кутузов избрал этот последний выход..."