Музыка – это поэзия, жизнь души, изложенная звуками… многие великие люди искусства считали, что именно музыка является наиболее совершенной сферой прекрасного, именно музыка способна наиболее полно выражать различные эмоции, богатую внутреннюю жизнь человека. я убеждена, что музыка является важной частью жизни каждого человека. почти у всех есть те или иные музыкальные предпочтения, которые зависят от характера человека, склада его души, уровня культуры, просто вкуса. но ясно одно - без музыки жить невозможно. интересно, с чем это связано? почему любой человек нуждается в музыке? я думаю, слушая какое-то музыкальное произведение, мы живем богатой внутренней жизнью. музыка заставляет нас переживать, чувствовать – более ярко глубоко, полно. а это жизненно необходимо каждому человеку, ведь наша жизнь – это прежде всего жизнь эмоций. человек жив, пока он чувствует. лично я ни дня не могу обойтись без музыки. во многом это «профессиональная привычка», ведь я с шести лет занимаюсь в музыкальной школе – учусь играть на фортепиано. к счастью, меня миновала участь многих моих сокурсников – я не возненавидела музыку и инструмент, а, узнав, «из чего состоит» музыкальное произведение, как и из чего «оно извлекается», я еще больше полюбила это «волшебство». из всех музыкальных жанров мне ближе всего классическая музыка. на мой взгляд, классика – это высшее воплощение музыкальных возможностей человека, это гениальное выражение эмоций и чувств посредством звуков, с музыкальных инструментов. мне кажется, классическая музыка, как и классическая , дает ответы на все вопросы бытия, выражает все оттенки переживаний, которые только может испытать человек, вне зависимости от его склада ума, темперамента и так далее. нужно лишь суметь услышать, понять, найти «своего» композитора. среди «вечных классиков», как я их называю, мне ближе всего бах и моцарт. бах, по моим ощущениям, – это величественность, мощь, сила, почти нечеловеческая грандиозность. многие, самые известные, произведения баха посвящены земной жизни иисуса христа – «страсти по иоанну», «страсти по матфею» и др. исполненные на органе, они производят грандиозное впечатление – человек чувствует свою ничтожность по отношению к миру и, в то же время, свою огромную значимость – значимость человека, за которого на кресте страдал христос. но я люблю не только те сочинения баха, которые предназначены для игры на органе. в наше время многие его инвенции и сюиты стали обязательными пьесами в программах музыкальных школ, а прелюдии и фуги «хорошо темперированного клавира» - в училищах и консерваториях. кое-что из этого я с удовольствием играю сама, а что-то просто слушаю с большим наслаждением. но не надо думать, что я «правильная» выпускница музыкальной школы, которая слушает только классику. кроме этой «великой музыки вечности», я люблю и «великую музыку 20 века» - джаз. в отличие от строгой, лаконичной, четко выверенной классики джаз – это свобода, легкость, непринужденность. недаром одним из главных принципов джаза является импровизация. конечно, непревзойденными мастерами джазовой композиции являются чернокожие музыканты – майлз дэвис, рей чарльз, луи армонстонг, элла фицджеральд… но были среди великих джазистов и «белые люди». если говорить о них, то особенно мне нравится творчество новатора д. гершвина и, конечно, произведения, исполнявшиеся джаз-оркестрами дюка эллингтона, бенни гудмена, каунта бэйси, гленна миллера. я и сама иногда исполняю джазовые произведения, однако делать это сложно. по трудности исполнение джаз, на мой взгляд, приравнивается к классике. помимо «высоких» жанров в музыке, я люблю слушать так называемую эстрадную песню (не путать с поп-музыкой). возможно, вы сочтете меня старомодной, но мне нравится французская эстрада 60-70-ых гг. в ней я чувствую французскую изысканность, утонченность – то, что для меня является «французским стилем». слушая песни шарля азнавура или мирей матье, я вижу бульвар монмартр, представляю, будто сижу в одном из многочисленных парижских кафе на открытом воздухе, утренней прохладой и чашкой кофе со знаменитым французским круассаном. музыка – важнейшая часть моей жизни. она тесным образом связана с моими воспоминаниями, мечтами, желаниями – самой сокровенной частью жизни моей души. именно поэтому музыка так дорога мне, и я уверена, что она будет сопровождать меня на протяжении всей жизни.
В наших деревнях молодежи довольно много. Отсюда следующее двустороннее заключение: то ли закончился исход нового поколения крестьянства, то ли это временное затишье перед массовым бегством по большим и малым промышленным городам. То и другое одинаково вероятно. С одной стороны, окрестные хозяйства хиреют на глазах, а иные прямо глядят в могилу, и, кажется, ничто не намекает на ренессанс. С другой стороны, работы по городам мало, в нашем, например, районном центре Зубцове гораздо сложнее трудоустроиться, нежели встретить Богом суженную жену. Чем там живет-кормится шесть тысяч горожан, – это для нас темно.
Вообще крестьянство – народ хладнокровный, непоэтический, и тем не менее хочется думать: а вдруг сельская молодежь наконец постигла поэтику земледельческого труда... Ведь это все-таки не то что восемь часов подряд одну и ту же дырочку сверлить, или торчать за прилавком, или класть тычком-лажком силикатные кирпичи...
Крестьянский труд это вот что... После того, как встал вместе с солнцем, умылся из рукомойника, приколоченного к березе, позавтракал яичницей со своим салом, – барином выезжаешь из деревни на тракторе под лай собак и пение петухов. Если на повестке дня пахота, то приятно понаблюдать, как за тобою вздымается земля, похожая на шоколадное масло, и, заместо чаек, над ней кружится воронье. Если это сенокос, то дух захватывает от запаха свежеположенного клевера, терпко-сладкого, как хороший одеколон. Если это уборка, то все время ласкает мысль, что у тебя в бункере уже на какую-то часть России припасены булки и калачи.
Одним словом, если подойти к делу сколько-нибудь поэтически, то крестьянский труд – завидная доля для серьезного мужика. Во-первых, это красиво, ибо ты пашешь, а над головой синее небо, по сторонам неоглядные поля, и темнеют вдали тихие смешанные леса. Во-вторых, это благородно, ибо земледелец кормит народ, получая за свой труд сущие пустяки. В-третьих, это здорово, ибо разнообразно и на свежем воздухе – недаром по деревням сумасшедших нет.
Наконец, это предрассудок, будто крестьянин трудится на земле полный световой день. Разве что в пахоту приходится потеть чуть не от зари до зари, потому что земли-то много, а техники мало, да еще она заводится через раз. В сенокос же и в уборочную страду работают от росы до росы, то есть, по нашим местам, примерно с полудня и до шести.
Как и в старые времена, которые при всех нынешних неурядицах язык не поворачивается назвать добрыми, в страду не пьют, обед в поле возят, хлеба не жиже, чем в эпоху проработочных собраний и трудодней.
Неурядицы же бывают такие: который год куда-то деваются кредиты, которые область выделяет колхозам на солярку и прочие га-эс-эм. А то колхоз «Россия» купил новейшую сеноуборочную машину, которая сама упаковывает рулоны скошенной травы в пленку – стоит сейчас она возле председательского забора и разве что интересует бродячих псов. Причина сей неурядицы такова: наша пленка, санкт-петербургской фабрикации, то и дело рвется, а голландскую пленку, которая никогда не рвется, при колхозной бедности не поднять. Если голландскую пленку покупать, то тогда килограмм сена будет стоить пять рублей, а молоко наши колхозы сбывают по три целковых за литр – больше им не дают.
Особенность крестьянского труда по нынешним временам состоит в том, что работников куда меньше, чем прописанных на селе. В колхозе «Путь Ильича» земледельцев всего шестьдесят душ, один вольный хлебопашец и несколько сот деревенских, которые живут неизвестно чем. То есть известно чем: огородом, а то продают на сторону молоко и мясо, строят дачникам заборы, воруют, собирают, где придется, цветной металл. Что до вольного хлебопашца, то он на своих десяти гектарах выращивает капусту и возит ее продавать во Ржев. Занятие это опасное по трем причинам: потому что везде существует рыночная мафия, потому что заболеть нельзя – в семье всего три пары рук, потому что временами приходится принанимать батраков и тем самым воспитывать в односельчанах классовое чутье. Семьи же у нас малочисленные оттого, что, по общему убеждению, большая семья – слишком трудоемкое дело, яму под уборную нужно будет рыть как минимум раз в году.
Видимо, самая благополучная категория нашего крестьянства – это те, кто живет неизвестно чем. Судя по тому, что за два месяца дачного сезона в нашей деревне увели: один автомобиль, два лобовых стекла, четыре колеса, одно ружье, один спиннинг и семь холодильников, – можно жить.
Еще некоторые деревенские работают в милиции, но это уже чистая синекура, потому что наши милиционеры главным образом занимаются тем, что ездят по селам и разъясняют, почему они не в состоянии ловить разбойников и воров.
