«В нем собрал я черты, - писал поэт, - пленившие меня в наших старых летописях: простодушие, умилительная кротость, нечто младенческое и вместе мудрое, усердие, можно сказать, набожное к власти царя, данной им богом, - совершенное отсутствие суетности пристрастия - дышат в сих драгоценных памятниках времен давно минувших...». Так рисует Пимена и Мусоргский, чутко интонируя вдохновенные стихи Пушкина в широко распетом речитативе и концентрируя музыкально-сценическую характеристику летописца в переменчивом претворении простодушной темы. В ее хоральном, «иконописном» начертании видится кроткий задумчивый лик Пимена, освещенный тусклым мерцанием лампады. Эта выразительная тема зарождается в оркестре из начального мерного движения музыки моносцены в момент сосредоточенного раздумья Пимена («На старости я сызнова живу; минувшее проходит предо мною...»). Далее она приобретает значенье лейт-темы летописца, но, разумеется, не в вагнеровском понимании отвлеченного звукосимвола - сохраняя свою интонационную характерность, тема свободно развивается, видоизменяется, и ее трансформации, наполняющие образ живым дыханием истории, дают впечатление «скользящих по лику старца отражений его дум и речей». Образ Пимена объективизируется музыкою; музыкою же раскрывается в «ем глубокая психологическая правда.
Днажды на большой и шумный базар забрёл юноша.Он был чернобров,волосы завивались кольцами.Но ни кто не обращал на него внимания.Таких бродяг на бозаре было много.И,конечно,большинство состовляло группу воров и мошенников.Юноша звали Абхей. Он брёл вдоль прилавков,которые ломились от тяжести фруктов или драгоценных вещей.Конечно,он нечего не мог купить. Глазея на драгоценности,Абхей кого-то задел плечом.Он обернулся и увидел очеровательную девушку.Девушка посмотрела на него и обернувшись пошла дальше.Но она ему так понравилась,что он сам этого не желая пошёл за ней.Бродяга не знал что эта дочь султана сбежавшая из дворца.Принцессу звали Девика. Спустя время Девика заметела что за ней кто то следует.Она решила разобраться.Только она хотела развернуться как почувствовала у горла острое лезвие кинжала. -Что красавица страшно?-сказал ей неприятный мужской голос. Девика даже не могла крикнуть.И вдруг она услышала глухой удар. Она повернулась и увидела Абхея. -Он не обидел тебя-робко спросил юношо.Они оба влюбились друг в друга.
Всего 2 вида колокольного звона- Благовест и сам звон. Благовест- это удар в один большой колокол,призывающий верующих на Богослужение. у Звона 4 вида- трезвон-когда звонят во все колокола с небольшими перерывами-итого,получается 3 звона; двузвон-когда звонят во все колокола,но 2 раза после перерывов; перезвон- когда звонят по очереди в колокола,начиная с большого,и до самого малого: и перебор- когда медленно звонят во все колокола по разу,начиная с самого малого,и заканчивая большим. После удара в большой колокол,ударяют во все колокола сразу. И так несколько раз. 2. Существует помимо церковного звона - набатный звон. имеющем общественно-бытовое значение. Им называются непрерывные, частые удары в большой колокол. В набат или всполох звонили во время тревоги по случаю пожара, наводнения, мятежа, нашествия врагов или другого какого-нибудь общественного бедствия. 3.Рахманинов- Светлый праздник,опера "«Жизнь за царя» («Иван Сусанин» ) М. И. Глинки, "Картинки с выставки" М. П. Мусоргского,опера "Борис Годунов" М. П. Мусоргского, кантата "Колокола" С. В. Рахманинова, пьеса "В монастыре" из "Маленькой сюиты" для фортепиано А. П. Бородина. 4. Рахманинов очень здорово передает сущность русской души- ее печаль,ее особенности,ее задумчивость,певучесть и поэтичность
«В нем собрал я черты, - писал поэт, - пленившие меня в наших старых летописях: простодушие, умилительная кротость, нечто младенческое и вместе мудрое, усердие, можно сказать, набожное к власти царя, данной им богом, - совершенное отсутствие суетности пристрастия - дышат в сих драгоценных памятниках времен давно минувших...». Так рисует Пимена и Мусоргский, чутко интонируя вдохновенные стихи Пушкина в широко распетом речитативе и концентрируя музыкально-сценическую характеристику летописца в переменчивом претворении простодушной темы. В ее хоральном, «иконописном» начертании видится кроткий задумчивый лик Пимена, освещенный тусклым мерцанием лампады. Эта выразительная тема зарождается в оркестре из начального мерного движения музыки моносцены в момент сосредоточенного раздумья Пимена («На старости я сызнова живу; минувшее проходит предо мною...»). Далее она приобретает значенье лейт-темы летописца, но, разумеется, не в вагнеровском понимании отвлеченного звукосимвола - сохраняя свою интонационную характерность, тема свободно развивается, видоизменяется, и ее трансформации, наполняющие образ живым дыханием истории, дают впечатление «скользящих по лику старца отражений его дум и речей». Образ Пимена объективизируется музыкою; музыкою же раскрывается в «ем глубокая психологическая правда.
Объяснение: