Написать изложение с элементами описания под названием "Там, где жил Пушкин" предлагаю так:
→ Запомните: изложение - это что-то среднее между диктантом и сочинением. Учитель диктует текст, а задача ученика - воспринять, услышать важные детали, переосмыслить и воспроизвести в тетради.
В заповеднике Пушкина есть три больших парка: Михайловский, Тригорский и Петровский. Все они очень разные.
Тригорский парк наполнен солнцем. Таким он кажется даже в пасмурные дни. Свет лежит золотыми полянами на веселой траве, зелени лип, обрывах над Соротью и на скамейке Евгения Онегина.
Кажется, что Тригорский парк и был основан для семейных праздников, дружеских бесед, танцев при свечах. Он полон Пушкиным и Языковым.
Михайловский парк – настоящий приют отшельника. Это парк, где сложно веселиться. Он создан для одиночества и дум. Он несколько угрюм со своими вековыми елями, высок, молчалив. Этот парк незаметно переходит в столетние и пустынные леса.
Главная прелесть Михайловского парка – в обрыве над Соротью и в домике Арины Родионовны, няни Пушкина. Домик маленький и трогательный, поэтому бывает страшно подняться на его крыльцо.
Петровский парк хорошо виден из Михайловского. Он черен, сыр, зарос лопухами, в него входишь как в погреб. В лопухах пасутся лошади. На вершинах темных деревьев гнездятся хриплые галки.
Я вспоминаю леса, озера, парки и небо. Это почти единственное, что уцелело здесь от пушкинских времен. Здешняя природа не тронута. Ее очень берегут. Когда понадобилось провести в заповедник электричество, то провода решили вести под землей, чтобы не ставить столбов. Столбы сразу бы погубили пушкинское очарование этих пустынных мест.
Следующий рассказ не есть плод досужего вымысла. Все описанное мною действительно произошло в Киеве лет около тридцати тому назад и до сих пор свято, до мельчайших подробностей, сохраняется в преданиях того семейства, о котором пойдет речь. Я, с своей стороны, лишь изменил имена некоторых действующих лиц этой трогательной истории да придал устному рассказу письменную форму.
– Гриш, а Гриш! Гляди-ка, поросенок-то… Смеется… Да-а. А во рту-то у него!.. Смотри, смотри… травка во рту, ей-богу, травка!.. Вот штука-то!
И двое мальчуганов, стоящих перед огромным, из цельного стекла, окном гастрономического магазина, принялись неудержимо хохотать, толкая друг друга в бок локтями, но невольно приплясывая от жестокой стужи. Они уже более пяти минут торчали перед этой великолепной выставкой, возбуждавшей в одинаковой степени их умы и желудки. Здесь, освещенные ярким светом висящих ламп, возвышались целые горы красных крепких яблоков и апельсинов; стояли правильные пирамиды мандаринов, нежно золотившихся сквозь окутывающую их папиросную бумагу, протянулись на блюдах, уродливо разинув рты и выпучив глаза, огромные копченые и маринованные рыбы; ниже, окруженные гирляндами колбас, красовались сочные разрезанные окорока с толстым слоем розоватого сала… Бесчисленное множество баночек и коробочек с солеными, вареными и копчеными закусками довершало эту эффектную картину, глядя на которую оба мальчика на минуту забыли о двенадцатиградусном морозе и о важном поручении, возложенном на них матерью, – поручении, окончившемся так неожиданно и так плачевно.