– А поворотись-ка, сын! Экой ты смешной какой! Что это на вас за поповские подрясники? И этак все ходят в академии? – Такими словами встретил старый Бульба двух сыновей своих, учившихся в киевской бурсе и приехавших домой к отцу. Сыновья его только что слезли с коней. Это были два дюжие молодца, еще смотревшие исподлобья, как недавно выпущенные семинаристы. Крепкие, здоровые лица их были покрыты первым пухом волос, которого еще не касалась бритва. Они были очень смущены таким приемом отца и стояли неподвижно, потупив глаза в землю. – Стойте, стойте! дайте мне разглядеть вас хорошенько, – продолжал он, поворачивая их, – какие же длинные на вас свитки! экие свитки! таких свиток еще и на свете не было. А побеги который-нибудь из вас! я посмотрю, не шлепнется ли он на землю, запутавшись в полы. – Не смейся, не смейся, батько! – сказал наконец старший из них. – Смотри ты, какой пышный! а отчего ж бы не смеяться? – Да так; хоть ты мне и батька, а как будешь смеяться, то, ей-Богу, поколочу! – Ах ты, сякой-такой сын! как, батьку? – сказал Тарас Бульба, отступивши с удивлением несколько шагов назад. – Да хоть и батьку. За обиду не посмотрю и не уважу никого. – Как же хочешь ты со мною биться, разве на кулаки? – Да уж на чем бы то ни было. – Ну, давай на кулаки! – говорил Тарас Бульба, засучив рукава, – посмотрю я, что за человек ты в кулаке! И отец с сыном, вместо приветствия после давней отлучки, начали насаживать друг другу тумаки и в бока, и в поясницу, и в грудь, то отступая и оглядываясь, то вновь наступая.
Идет Ваня как-то по школе. Смотрит ручка лежит. Красивая. Решил взять. Следующий урок русский. В тот день его класс писал контрольную. А он не готовился. Испугался Ваня, что напишет на два, и произнес шепотом: "Ох! Как я хочу получить пять!" Ручка, которую он нашел, заискрилась, зашипела и успокоилась. Ваня, конечно, удивился, но не обратил внимание. Подумал: "Показалось". Выдали листки с контрольной, а у Вани пять. "Вот это да, - подумал Ваня - ведь я же наугад отвечал!" И вспомнил как желание загадал, и как ручка себя повела. Понял Ваня, что ручка волшебная. Достал её и сказал:"Хочу, чтобы Вася упал!" Ручка заискрилась, зашипела и бац! Вася упал. Стал Ваня много желаний загадывать. То попросит, чтобы уроки отменили, то попросит пять за контрольную. В конце концов ручка не выдержала В один прекрасный день, Ваня, как обычно, начал загадывать желания. "Хочу, пять кило мороженного!" Ручка заискрилась, зашипела и взорвалась. Долго расстраивался Ваня, но чтож поделаешь? Ничего уже не исправить
Для меня этот мир полон красок и такой интересный! Я ежедневно нахожу что-то привлекательное и позитивное для себя. Я люблю путешествовать, совершать увлекательные прогулки, встречаться с друзьями, отдыхать вместе с семьей на природе, люблю театры, музеи, кино. Так много всего, что я хочу сделать! Так много того, чему я хочу еще научиться! Например, ездить верхом, или заниматься дайвингом, кататься на лыжах, на роликах, пролететь на аэроплане или огромном шаре на уровне облаков! Каждый день дарит мне море улыбок и столько всего разнообразного и привлекательного! Я не унываю перед лицом трудностей и проблем. Я поддерживаю родителей,когда им нужна Мне нравится быть полезным и активным в любом деле. Даже,когда трудно, я нахожу радостные моменты и минуты отдыха для себя. Слушаю музыку и поднимаю себе настроение. Мир разнообразен. Для тех, кто любит жизнь и сам любит делать другим добро, этот мир прекрасен и удивительно интересен. Сколько красивого вокруг!Цветы, поляны, реки, леса, горы!я наслаждаюсь всем этим ,когда приезжаю на отдых. Я умею слушать тишину и видеть прекрасное в маленькой птичке, в луговом цветке, в тонкой березке, в белом облачке, во всем, что меня окружает.
– А поворотись-ка, сын! Экой ты смешной какой! Что это на вас за поповские подрясники? И этак все ходят в академии? – Такими словами встретил старый Бульба двух сыновей своих, учившихся в киевской бурсе и приехавших домой к отцу.
Сыновья его только что слезли с коней. Это были два дюжие молодца, еще смотревшие исподлобья, как недавно выпущенные семинаристы. Крепкие, здоровые лица их были покрыты первым пухом волос, которого еще не касалась бритва. Они были очень смущены таким приемом отца и стояли неподвижно, потупив глаза в землю.
– Стойте, стойте! дайте мне разглядеть вас хорошенько, – продолжал он, поворачивая их, – какие же длинные на вас свитки! экие свитки! таких свиток еще и на свете не было. А побеги который-нибудь из вас! я посмотрю, не шлепнется ли он на землю, запутавшись в полы.
– Не смейся, не смейся, батько! – сказал наконец старший из них.
– Смотри ты, какой пышный! а отчего ж бы не смеяться?
– Да так; хоть ты мне и батька, а как будешь смеяться, то, ей-Богу, поколочу!
– Ах ты, сякой-такой сын! как, батьку? – сказал Тарас Бульба, отступивши с удивлением несколько шагов назад.
– Да хоть и батьку. За обиду не посмотрю и не уважу никого.
– Как же хочешь ты со мною биться, разве на кулаки? – Да уж на чем бы то ни было.
– Ну, давай на кулаки! – говорил Тарас Бульба, засучив рукава, – посмотрю я, что за человек ты в кулаке!
И отец с сыном, вместо приветствия после давней отлучки, начали насаживать друг другу тумаки и в бока, и в поясницу, и в грудь, то отступая и оглядываясь, то вновь наступая.