воть
Объяснение:
Изложение:
Я вышел из леса и остановился. Ветра не было. Всё замерло. Не слышно было ни одной птицы. Даже воробьи все попрятались. Приближалась гроза. Тёмно-синяя туча закрывала половину неба. Сейчас сверкнёт молния, загремит гром и начнётся сильная буря.
И вдруг я увидел, как вдали на фоне тёмного неба замелькало что-то светлое, как белый платочек. То летел со стороны деревни белый голубь. Летел всё прямо, прямо и скрылся за лесом несколько минут. Вокруг стояла всё та же тишина. И вот уже замелькали в небе два платка: это летели домой в деревню два белых голубя.
Наконец подул сильный ветер, сверкнула молния, прогремел гром — началась буря. Я едва добежал домой. Под крышей, на самом краю слухового окна, сидели два белых голубя. Один из них жил здесь. Он слетал за товарищем, привёл его и, может быть Голуби сидели рядом и чувствовали каждый своим крылом крыло соседа. Им
было хорошо!
План
1. Приближение грозы.
2. Белый платочек в небе.
3. Два белых голубя.
4. Буря разразилась.
5. Голуби рядом.
Невзирая на холод, я вышел из нетопленого не каменного дома и отправился не спеша к небездарному приятелю. Не водить дружбу с ним я не мог. Его невысокий не то серый, не то черный дом невозмутимо стоял невдалеке. Прохожих на улице было не много, а, скорее всего, мало. Не взирая ни на кого, я следовал по еще не забытому маршруту. Сегодня предстоял нелегкий разговор, я мечтал уговорить юного художника подготовить вернисаж. Постучав в дверь и не медля ни минуты, я вошел в небольшую, но уютную мастерскую, задал несколько незначительных вопросов. Иван на них ответил, не глядя на меня, и недвусмысленно дал понять, что не готов к выставке. Я заметил: «Иван, я не вправе судить тебя, но не для кого и не для чего афишировать своей недисциплинированностью. Ты же обещал! Твои работы, как и недвижимость, сегодня стоят не малых, а очень, очень больших денег!» Он то ли недовольно,то ли недоверчиво посмотрел на меня, а затем, не медля ни минуты, сорвал покрывало с, видимо, еще не дописанной картины. На холсте с беспечной непринужденностью красовались цветы в не белой небьющейся вазе. Художнику было, думаю, невдомек, что, изображенные не ахти как на картоне масляными красками, они не теряли всю свою неповторимую особенность. Приятель не умел иначе. Знал он об этом или нет – неизвестно. Его совсем не интересовали сами одуванчики, которые не вечным забвением возникали в его сознании, а всего лишь ярким контрастом. Иван боялся, что не хватит времени, и он не доделает, не дорисует свои картины, однако настоящий художник не должен торопиться.
