Не один со своей бедой Иван Денисович. У него есть товарищи по бригаде, так же, как и он, несправедливо оснащенные, брошенные за колючую проволоку.
Это Сенька Клевшин - он тихий, бедолага. Ухо у него лопнуло одно, еще в сорок первом. Потом в плен попал, бежал три раза, излавливали, сунули в Бухенвальд, где он готовил восстание против немцев.
Буйновский - бывший капитан второго ранга. Он недавно был в лагере, недавно на общих работах. “Такие минуты, как сейчас, были (он не знал этого) особо важными для него минутами, превращавшими его из властного звонкого морского офицера в малоподвижного осмотрительного зэка, только этой малоподвижностью и могущего перемочь отверстанные ему 25 лет тюрьмы.”
Шухов уважает его. "Придет пора, и капитан жить научится, а пока не умеет", - думает он о нем.
Буйновский и Клевшин пытаются добиться восстановления справедливости, их письма и остаются без ответа.
Его используют когда придают большое значение документу или тому, что написано, зафиксировано. Пословица свидетельствует о высокой народной оценке письменного слова, которому придаётся значение документа, обязательства. Противопоставление "вырубке" топором, возможно - некоторая реминисценция о древних знаках-зарубках, которые прежде использовались для разных случаев, например, для отметки долгов ср. устар.: зарубить на бирке. Пословица исконно русская, организованная рифмой пером - топором, поэтому даже в близкородственном украинском языке она имеет иные варианты: Напишеш пером, не вытягнеш волом; Що написано пером, того не выволочет волом.
Если написанное стало известно, то этого уже не изменишь, не исправишь. Говорят, когда придают большое значение документу, тому, что написано. Примеры из литературы: 1) Кузьмичёва всё стояла рядом с Полыниным и, щупая пальцами записку, всё не решалась отдать её. Что написано пером, того не вырубишь топором: отдашь, потом не воротишь. Может, она потом и подумала она о Галине Петровне, — да будет поздно (К. Симонов, “Случай с Полыниным”); 2) Но бумага — о, бумага не свой брат — влепишь такое словечко, что и сам после рад не будешь.. Справедливо сказано: что написано пером, того не вырубишь топором (И. Железнов, “Уральцы”); 3) — Это что, — кивнул Бурденко на бумагу, — можно подписать карандашом? — Лучше бы чернилами, — улыбнулся Детка. — Написанное пером, как говорится, не вырубишь топором (П. Нилин, “Только характеры”).
Не один со своей бедой Иван Денисович. У него есть товарищи по бригаде, так же, как и он, несправедливо оснащенные, брошенные за колючую проволоку.
Это Сенька Клевшин - он тихий, бедолага. Ухо у него лопнуло одно, еще в сорок первом. Потом в плен попал, бежал три раза, излавливали, сунули в Бухенвальд, где он готовил восстание против немцев.
Буйновский - бывший капитан второго ранга. Он недавно был в лагере, недавно на общих работах. “Такие минуты, как сейчас, были (он не знал этого) особо важными для него минутами, превращавшими его из властного звонкого морского офицера в малоподвижного осмотрительного зэка, только этой малоподвижностью и могущего перемочь отверстанные ему 25 лет тюрьмы.”
Шухов уважает его. "Придет пора, и капитан жить научится, а пока не умеет", - думает он о нем.
Буйновский и Клевшин пытаются добиться восстановления справедливости, их письма и остаются без ответа.