Николай Семенович Лесков вошел в литературу как создатель сильных человеческих натур.
«Леди Макбет Мценского уезда» (1864) — история трагической любви и преступлений Катерины Измайловой. Выступив соперником автора «Грозы», Лесков сумел нарисовать несравненно более трагический бунт героини против поработившего ее мира собственности.
Дочь простонародья, унаследовавшая и народный размах страстей, девушка из бедной семьи становится «пленницей» купеческого дома, где нет «ни звука живого, ни голоса человеческого», а есть только короткая стежка от самовара в опочивальню. Преображение изнывающей от скуки и избытка сил мещаночки совершается тогда, когда на нее обращает внимание уездный сердцеед.
Любовь рассыпает над Катериной Львовной звездное небо, которого она не видела прежде из своего мезонинчика: «Посмотри, Сережа, рай-то, рай-то какой!» По-детски простодушно восклицает героиня в золотую ночь, «смотря сквозь покрывающие ее густые ветви цветущей яблони на чистое голубое небо, на котором стоял полный погожий месяц».
Но не случайно в картинах любви гармонию нарушает вдруг вторгшийся разлад. Чувство Катерины Львовны не может быть свободным от инстинктов собственнического мира и не подпадать под действие его законов. Рвущаяся к свободе любовь превращается в начало хищно-разрушительное.
«Катерина Львовна теперь готова была за Сергея в огонь, в воду, в темницу и на крест. Он влюбил ее в себя до того, что меры преданности ему не было никакой. Она обезумела от своего счастья; кровь ее кипела, и она не могла более ничего слушать...»
И вместе с тем слепая страсть Катерины Львовны неизмеримо больше, значительнее, чем корысть, придающая форму ее роковым поступкам, сословным интересам. Нет, ее внутренний мир не потрясен решением суда, не взволнован рождением ребенка: «для нее не существовало ни света, ни тьмы, ни худа, ни добра, ни скуки, ни радостей». Всю жизнь без остатка поглотила страсть. Когда партия арестантов выступает в дорогу и героиня вновь видит Сергея, «с ним ей и каторжный
путь цветет счастьем». Что для нее та сословная высота, с которой она рухнула в каторжный мир, если она любит и ее любимый рядом!
Сословный мир «достает» Катерину Львовну на размытых пересыльных трактах. Он долго ей готовил палача в облике любовника, поманившего когда-то в сказочную «Аравию счастливую».
Признаваясь, что не любил Катерины Львовны никогда, Сергей пытается отнять единственное, что составляло жизнь Измайловой ее любви. И тогда «совсем неживая» женщина в последнем героическом всплеске человеческого достоинства мстит своим поругателям и, погибая, заставляет окаменеть всех вокруг. «Катерина Львовна дрожала. Блудящий взор ее сосредоточился и становился диким. Руки раз и два неведомо куда протянулись в пространство и снова упали. Еще минуту — и она вдруг вся закачалась, не сводя глаз с темной волны, нагнулась, схватила Сонетку за ноги и одним махом перекинулась с нею за борт парома.
Все окаменели от изумления».
Лесков изобразил сильную и страстную натуру, разбуженную иллюзией счастья, но шедшую к своей цели путем преступлений. Писатель доказал, что у этого пути нет выхода, а лишь тупик ожидал героиню, и другого быть не могло.
Это прекрасное произведение послужило основой для оперы Д. Д. Шостаковича «Катерина Измайлова», написанной в 1962 году. Что еще раз доказывает незаурядность произведения Н. С. Лескова, сумевшего найти и передать типичные черты характера Катерины Львовны, раскрывшиеся столь трагически и приведшие героиню к неминуемой гибели.
Учиться никогда не поздно. Ведь это насамом деле так. Разве мы никогда ничему не обучалиль до школы? Наши мамы и папы учили нас говорить, писать, считать, рисовать. После Мы пошли в школу, где нас неталько обучают разным наукам, но и воспитывают нас каК ЧЕЛОВЕКА. пРИВИВАЮТ НАМ ДЕЛОВОЙ СТИЛЬ И ВООБЩЕ ЧУВСТВО ВКУСА. После школы следует институт. Там мы тоже учимся, а после здаём экзамены. После работа. Это учит на общаться с людьми и выполнению своих обязанностей. Но ведь в старости мы всё это вспоминаем и у нас появляется былая тяга к знаниям. По этому я считаю, что человек учится всю свою жизнь.
Как на древней стороне, на Киевской Руси,
В теремах,да в тех,что маковки злачёные,
Там бывал,да проживал добрый молодец,
Удалой богатырь Петро Прокопович.
Он подковы гнул-крутил левою рукой,
Рвал,забавы ради,Цепи в палец толщиной.
Уважал его за силу всяк-и стар и млад,
Объезжала вражья песь за сто сотен вёрст.
А по нраву был он добрый,да отзывчивый,
К добрым людям ласков,будто твой ягнёночек,
Не слыхал худого слова от него никто,
А кто в нуждался,тот и шёл к нему.
Так и жили с ним все в мире и согласии,
Как за крепкими вратами,за его спиной,
Ни беды,ни лиха-зла не ожидаючи,
Да беда сама нежданно постулалася.
То не тучи затянули ясно-солнышко,
То не ворон прокричал, да на подворье,
Лютым страхом обуяв весь честной народ,
Поселилося в лесу чудо-юдище.
Не проехать по дороге, побродить в лесу.
Да не в реченьке на зорьке искупатися,
Всюду чудище поганное расхаживает,
Жрёт народ честной, как мух,злое юдище.
Тут собрались старики с думой горькою,
Как с чудовищем им сладить,да посправиться,
Они думали всю ночь,да еще полдня,
И всем миром бить челом пришли к Прокопычу.
Как услышал про беду-лиходейницу
Удалой богатырь,добрый молодец,
Он привстал тут вскочил да с заваленки,
"Отомщу-говорит-за слёзы за сиротские.
Выводил,содился он на своего коня,
На Саврасушку свого,на богатырского,
Подъезжал он к лесу тёмному-зловещему,
"Выходи,-кричал,-на бой, Чудо-юдище!"
Усмехалося в ответ погано чудище,
Таки речи говорил зверь нечёсанный:
"Ты езжай,да поезжай сперва, Петрушенька,
В стольный Киев-град да к князю со боярами.
Аль не слышал,деревенщина отсталая,
Про указ да ясна-князя стольнокиевского
Не судить-рядить боёв,да побоищ
Без великого на то появиления.
Тут задумался Петруша,пригорюнился:
"А и впрямь,такой указ был,Саврасушка,
Мы помчим с тобой,поскачем в стольный Киев-град,
На поклон к боярству с князем ясновидящим.
Долголь,коротколь скокал Петро Прокопович,
Да приехал,наконец,в стольный Киев-град,
Он входил в палаты князя белокаменны,
Низко в пояс кланявшись,бил челом ему.
-Ой ты князь да стольнокиевский,да мудрым будь,
Ты позволь да разрешить добру молодцу
С чудом-юдищем сразиться во сыром лесу,
Отомстить за те за слёзы, за сиротские.
Отвечал ему на это ясноликий князь:
"Я бы рад да разрешить тебе,Петрушенька,
Но у нас имеет все право голоса,
Испраси у воеводы разрешения."
Воеводе бъёт челом Петро Прокопович,
Ну а тот,он,вроде,рад дать позволение:
"Только вот в чём дело тут,да мил ты человек,
Посоветуйся,сперва,ты со боярами."
Сколько времени ушло,мне не ведомо,
Знает это только ветер с красно-солнышком,
Но не день,не два,а многие месяцы
Бил челом по всем палатам добрый молодец.
Наконец,опять пришёл к князю ясному,
Весь осунулся, с лица переменился, он,
Я принёс тебе,мудрейший,так,как ты просил
"Челобитную,боярами подписану."
Просветлел тут ясный взор великокняжеский:
"Поезжай вершить,Петруша,дело правое."
Целовал он тут в уста добра молодца,
Перстнем отмечал своё благоволение.
Как приехал-воротился добрый молодец,
Вызывал опять на бой чудо-юдище,
Да в ответ ему оно насмехалося,
Говорило,выходя,таковы слова:
"Не действительна твоя челобитная,
Потому-почил мой братец своей смертию,
А теперь живу здесь я-его меньший брат,
Привези на бой со мной разрешение.
Как на древней стороне,на Киевской Руси,
Там резвится и по сей день чудо-юдище,
А Петруша-богатырь и добрый молодец
Бъёт челом великокнязю со боярами.
Объяснение:
ответ
Объяснение:
Лесков начал писать «Леди Макбет Мценского уезда» осенью 1864 года, определив жанр произведения как очерк. Впервые повесть опубликована в январе 1865 года в журнале «Эпоха» под заглавием «Леди Макбет нашего уезда»[2] как «1-й № серии очерков исключительно одних типических женских характеров нашей (окской и частию волжской) местности»[3]. Окончательное название появилось при публикации в 1867 году в сборнике «Повести, очерки и рассказы М. Стебницкого» после значительной стилистической переработки журнального варианта. Сам Лесков называл свою повесть историей мрачной, в строгих тонах выдержанным этюдом о сильном и страстном женском характере. Повесть должна была стать началом цикла о характерах русских женщин. За «Леди Макбет» должны были последовать «Грациэлла» (дворянка), «Майорша Поливодова» (старосветская помещица), «Февронья Роховна» (крестьянская раскольница) и «Бабушка Блошка» (повитуха). Однако цикл написан так и не был, видимо, отчасти из-за того, что журнал «Эпоха», где предполагалось его опубликовать, вскоре закрылся.
Название содержит аллюзию на рассказ И. С. Тургенева «Гамлет Щигровского уезда» (1849)[4].
Действующие лица не имеют прямых прототипов, являясь собирательными образами, однако место действия можно определить с достаточной точностью — это Орловская область, город Мценск, улица Старо-Московская (ныне Ленина), д.8.[5]