Например "Толстый и тонкий" прочитай там интересный диалог. — Порфирий! — воскликнул толстый, увидев тонкого.— Ты ли это? Голубчик мой! Сколько зим, сколько лет!— Батюшки! — изумился тонкий.— Миша! Друг детства! Откуда ты взялся?Приятели троекратно облобызались и устремили друг на друга глаза, полные слез. Оба были приятно ошеломлены.— Милый мой! — начал тонкий после лобызания.— Вот не ожидал! Вот сюрприз! Ну, да погляди же на меня хорошенько! Такой же красавец, как и был! Такой же душонок и щеголь! Ах ты, господи! Ну, что же ты? Богат? Женат? Я уже женат, как видишь... Это вот моя жена, Луиза, урожденная Ванценбах... лютеранка... А это сын мой, Нафанаил, ученик III класса. Это, Нафаня, друг моего детства! В гимназии вместе учились!Нафанаил немного подумал и снял шапку.— В гимназии вместе учились! — продолжал тонкий.— Помнишь, как тебя дразнили? Тебя дразнили Геростратом за то, что ты казенную книжку папироской прожег, а меня Эфиальтом за то, что я ябедничать любил. Хо-хо... Детьми были! Не бойся, Нафаня! Подойди к нему поближе... А это моя жена, урожденная Ванценбах... лютеранка.Нафанаил немного подумал и спрятался за спину отца.— Ну, как живешь, друг? — спросил толстый, восторженно глядя на друга.— Служишь где? Дослужился?— Служу, милый мой! Коллежским асессором уже второй год и Станислава имею. Жалованье плохое... ну, да бог с ним! Жена уроки музыки дает, я портсигары приватно из дерева делаю. Отличные портсигары! По рублю за штуку продаю. Если кто берет десять штук и более, тому, понимаешь, уступка. Пробавляемся кое-как. Служил, знаешь, в департаменте, а теперь сюда переведен столоначальником по тому же ведомству... Здесь буду служить. Ну, а ты как? Небось, уже статский? А?— Нет, милый мой, поднимай повыше,— сказал толстый.— Я уже до тайного дослужился... Две звезды имею.Тонкий вдруг побледнел, окаменел, но скоро лицо его искривилось во все стороны широчайшей улыбкой; казалось, что от лица и глаз его посыпались искры. Сам он съежился, сгорбился, сузился... Его чемоданы, узлы и картонки съежились Длинный подбородок жены стал еще длиннее; Нафанаил вытянулся во фрунт и застегнул все пуговки своего мундира...— Я, ваше превосходительство... Очень приятно-с! Друг, можно сказать, детства и вдруг вышли в такие вельможи-с! Хи-хи-с.— Ну, полно толстый.— Для чего этот тон? Мы с тобой друзья детства — и к чему тут это чинопочитание!— Помилуйте... Что вы-с...— захихикал тонкий, еще более съеживаясь.— Милостивое внимание вашего превосходительства... вроде как бы живительной влаги... Это вот, ваше превосходительство, сын мой Нафанаил... жена Луиза, лютеранка, некоторым образом...
Из 12-ти стульев Эллочка с шиком провезла стулья по Варсонофьевскому переулку. Мужа дома не было. Впрочем, он скоро явился, таща с собой портфель-сундук. — Мрачный муж пришел,— отчетливо сказала Эллочка. Все слова произносились ею отчетливо и выскакивали бойко, как горошины. — Здравствуй, Еленочка, а это что такое? Откуда стулья. — Хо-хо! — Нет, в самом деле? — Кр-расота! — Да. Стулья хорошие. — Зна-ме-ни-тые! — Подарил кто-нибудь? — Ого! — Как?! Неужели ты купила? На какие же средства? Неужели на хозяйственные? Ведь я тебе тысячу раз говорил... — Эрнестуля! Хамишь! — Ну, как же так можно делать?! Ведь нам же есть нечего будет! — Подумаешь! — Но ведь это возмутительно! Ты живешь не по средствам! — Шутите! — Да, да. Вы живете не по средствам... — Не учите меня жить! — Нет, давай поговорим серьезно. Я получаю двести рублей... — Мрак! — Взяток не беру, денег не краду и подделывать их не умею... — Жуть! Эрнест Павлович замолчал. — Вот что, -сказал он, наконец, -так жить нельзя. — Хо-хо,— сказала Эллочка, садясь на новый стул. — Нам надо разойтись. — Подумаешь! — Мы не сходимся характерами. Я... — Ты толстый и красивый парниша. — Сколько раз я просил не называть меня парнишей! — Шутите! — И откуда у тебя этот идиотский жаргон! — Не учите меня жить! — О, черт! — крикнул инженер. — Хамите, Эрнестуля. — Давай разойдемся мирно. — Ого! — Ты мне ничего не докажешь! Этот спор... — Я побью тебя, как ребенка. — Нет, это совершенно невыносимо. Твои доводы не могут меня удержать от того шага, который я вынужден сделать. Я сейчас же иду за ломовиком. — Шутите! — Мебель мы делим поровну. — Жуть! — Ты будешь получать сто рублей в месяц. Даже сто двадцать. Комната останется у тебя. Живи, как тебе хочется, а я так не могу... — Знаменито,— сказала Эллочка презрительно. — А я перееду к Ивану Алексеевичу. — Ого! — Он уехал на дачу и оставил мне на лето всю свою квартиру. Ключ у меня... Только мебели нет. — Кр-расота!Эрнест Павлович через пять минут вернулся с дворником. — Ну, гардероб я не возьму, он тебе нужнее, а вот письменный стол, уж будь так добра... И один этот стул возьмите, дворник. Я возьму один из этих двух стульев. Я думаю, что имею на это право?! Эрнест Павлович связал свои вещи в большой узел, завернул сапоги в газету и повернулся к дверям. — У тебя вся спина белая,— сказала Эллочка граммофонным голосом. — До свидания, Елена.
ответ: поэт использует метафоры и эпитеты с целью выразительности какого-либо произведения