На первом занятии по криминологии студентов часто спрашивают: что, как они думают, ведет к появлению преступности. И самые частые ответы обычно звучат так: безработица, нищета, недостаточный уровень образования и тому подобные вещи. Удивительным образом стихийно человек обычно обращает внимание именно на такие структурные переменные.
Существует два базовых объяснения того, откуда берется преступность. Либо что-то не так в конкретном человеке, либо что-то не так в том, что его окружает. А окружают его, как правило, социальные структуры, которые его обычно толкают к тем или иным действиям. Они определяют его образ действий. И вполне логичным объяснением того, откуда берется преступность, является идея, что если человека окружают бедность, неравенство, постоянные изменения и стресс, это его приведет к пути преступника. А если его, наоборот, окружают всякие положительные вещи и все понятно и предсказуемо, то он будет у вас добропорядочным гражданином.
Одна из первых попыток понять, что же подвигает людей на преступный путь, была предпринята в начале ХХ века в Чикаго (уже тогда это был один из самых криминогенных городов США, и это до сих пор так). Двое социологов, представителей чикагской школы, Клиффорд Шоу и Генри Маккей, решили разобраться, откуда же берется преступность в Чикаго. Для этой цели они взяли данные местной судебной службы и попытались как-то их систематизировать.
Когда они это сделали, они обнаружили удивительную вещь. Они обнаружили, что преступность концентрируется в определенных, вполне конкретных точках города. Это не кажется странным само по себе, если не понимать, какая предпосылка была у Шоу и Маккея: они ожидали, что преступность будет привязана к вполне конкретным этническим группам и меньшинствам. И они ожидали, что преступность будет перемещаться вслед за перемещениями этих групп (как известно, в крупных американских городах, в Чикаго в частности, существуют зоны компактного проживания определенных этнических групп). Однако Шоу и Маккей, к своему удивлению, обнаружили, что преступность вслед за потенциальными преступниками не перемещается. Люди переезжают в другие места и перестают совершать преступления — а вот то место, которое они покинули, продолжает быть своеобразным магнитом для преступности. Туда могут приехать уже другие люди, представители других этнических групп, и они все равно будут совершать преступления — видимо потому, что живут там.
Такие части города Шоу и Маккей назвали транзитными зонами. Идея транзитной зоны заключается в том, что это такое место, где люди живут не постоянно, они прибывают туда, некоторое время живут там, а потом уезжают в какое-то другое место. И поэтому эти люди подобное место не обживают. Они не образуют там плотных, надежных социальных связей, они не видят это место как свое собственное место, их дети не ходят там постоянно в школу, там нет церкви, которую они постоянно посещают. Они ничего не обустраивают там для того, чтобы их жизнь была комфортной. Они рассматривают это место как временное пристанище.
Но нужно понимать, что для Шоу и Маккея преступность все еще была неразрывно связана с мигрантами. Они видели эту связь как само собой разумеющуюся — и так оно и оставалось на протяжении примерно всего ХХ века. Периодически эта теоретическая перспектива становилась более или менее популярной, однако последние исследования, в частности программная статья Стоуна, Месснера, МакГейра и Рафаловича в Criminoligy (это самый большой журнал в криминологии) довольно убедительно показывает отсутствие связей между миграцией и повышением уровня преступности. Более того, мы достаточно ясно видим, во всяком случае, на примере американских городов, что иммиграция как раз таки связана со снижением уровня преступности.
Идея в том, что иммигранты ведут к снижению уровня преступности, потому что на самом деле те, кто переезжает в другую страну для того, чтобы там жить и работать, это наиболее квалифицированные и дисциплинированные люди. И они на самом деле очень слабо склонны к преступности. А второе — они очень сильно дорожат своим статусом и боятся вступать в конфликты с законом, поэтому страх наказания для них больше, чем для обычного жителя данной страны. Поэтому они совершают меньше преступлений и в целом за собой тянут снижение уровня преступности.
Бабочек можно увидеть в любых природных условиях, на любых континентах. Их нет только в Антарктиде. Они есть в непроходимых тропических лесах, высоко в горах, и даже недалеко от Северного полюса. Некоторые виды бабочек встречаются почти по всему земному шару. Многие виды, наоборот, можно встретить только в каком-то одном месте – на одной горе, одном острове и т. д. Лучше других видов бабочек изучены бабочки в Европе. Европа признана родиной примерно 4500 видов бабочек, из них более 400 — дневные. Для всех бабочек характерно наличие длинного подвижного хоботка. Он образован сильно изменёнными и удлинёнными нижними челюстями и при для высасывания нектара из цветов. С его бабочки достают нектар из цветков или высасывают сок, вытекающий из поврежденных -деревьев и плодов. Дневные и ночные бабочки питаются жидкой пищей, которую они всасывают при трубчатого хоботка. Когда бабочка не питается, она держит хоботок свернутым в спираль под головой. Он разворачивается, когда насекомое сосёт пищу или воду.
Объяснение:
На первом занятии по криминологии студентов часто спрашивают: что, как они думают, ведет к появлению преступности. И самые частые ответы обычно звучат так: безработица, нищета, недостаточный уровень образования и тому подобные вещи. Удивительным образом стихийно человек обычно обращает внимание именно на такие структурные переменные.
Существует два базовых объяснения того, откуда берется преступность. Либо что-то не так в конкретном человеке, либо что-то не так в том, что его окружает. А окружают его, как правило, социальные структуры, которые его обычно толкают к тем или иным действиям. Они определяют его образ действий. И вполне логичным объяснением того, откуда берется преступность, является идея, что если человека окружают бедность, неравенство, постоянные изменения и стресс, это его приведет к пути преступника. А если его, наоборот, окружают всякие положительные вещи и все понятно и предсказуемо, то он будет у вас добропорядочным гражданином.
Одна из первых попыток понять, что же подвигает людей на преступный путь, была предпринята в начале ХХ века в Чикаго (уже тогда это был один из самых криминогенных городов США, и это до сих пор так). Двое социологов, представителей чикагской школы, Клиффорд Шоу и Генри Маккей, решили разобраться, откуда же берется преступность в Чикаго. Для этой цели они взяли данные местной судебной службы и попытались как-то их систематизировать.
Когда они это сделали, они обнаружили удивительную вещь. Они обнаружили, что преступность концентрируется в определенных, вполне конкретных точках города. Это не кажется странным само по себе, если не понимать, какая предпосылка была у Шоу и Маккея: они ожидали, что преступность будет привязана к вполне конкретным этническим группам и меньшинствам. И они ожидали, что преступность будет перемещаться вслед за перемещениями этих групп (как известно, в крупных американских городах, в Чикаго в частности, существуют зоны компактного проживания определенных этнических групп). Однако Шоу и Маккей, к своему удивлению, обнаружили, что преступность вслед за потенциальными преступниками не перемещается. Люди переезжают в другие места и перестают совершать преступления — а вот то место, которое они покинули, продолжает быть своеобразным магнитом для преступности. Туда могут приехать уже другие люди, представители других этнических групп, и они все равно будут совершать преступления — видимо потому, что живут там.
Такие части города Шоу и Маккей назвали транзитными зонами. Идея транзитной зоны заключается в том, что это такое место, где люди живут не постоянно, они прибывают туда, некоторое время живут там, а потом уезжают в какое-то другое место. И поэтому эти люди подобное место не обживают. Они не образуют там плотных, надежных социальных связей, они не видят это место как свое собственное место, их дети не ходят там постоянно в школу, там нет церкви, которую они постоянно посещают. Они ничего не обустраивают там для того, чтобы их жизнь была комфортной. Они рассматривают это место как временное пристанище.
Но нужно понимать, что для Шоу и Маккея преступность все еще была неразрывно связана с мигрантами. Они видели эту связь как само собой разумеющуюся — и так оно и оставалось на протяжении примерно всего ХХ века. Периодически эта теоретическая перспектива становилась более или менее популярной, однако последние исследования, в частности программная статья Стоуна, Месснера, МакГейра и Рафаловича в Criminoligy (это самый большой журнал в криминологии) довольно убедительно показывает отсутствие связей между миграцией и повышением уровня преступности. Более того, мы достаточно ясно видим, во всяком случае, на примере американских городов, что иммиграция как раз таки связана со снижением уровня преступности.
Идея в том, что иммигранты ведут к снижению уровня преступности, потому что на самом деле те, кто переезжает в другую страну для того, чтобы там жить и работать, это наиболее квалифицированные и дисциплинированные люди. И они на самом деле очень слабо склонны к преступности. А второе — они очень сильно дорожат своим статусом и боятся вступать в конфликты с законом, поэтому страх наказания для них больше, чем для обычного жителя данной страны. Поэтому они совершают меньше преступлений и в целом за собой тянут снижение уровня преступности.